Лунный нетопырь - Ольга Ларионова

Кто-то неуважительно фыркнул, отчего погасла одна из лампадок.

— Такое солнечное затмение случается раз в несколько тысячелетий, — возразил глава маггиров, как видно абсолютно невосприимчивый к лести, но трепетно оберегающий исторические реалии. — Небесные светила нам неподвластны. Наследственная память, которой наделены некоторые из нас, хранила предсказание об этом бедствии, но мы намеренно не сообщили о нем изгнавшим нас кампьеррам.

— Это что, мелкая месть? И на это решились вы, ставящие милосердие превыше всего?.. — вырвалось у принцессы.

— Во-первых, людям это ничем, кроме паники, не угрожало, а знай они заранее о наступлении трехдневной ночи, они позаботились бы о том, как сохранить своих крылатых любимцев. А во-вторых… Кто-то из моего собственного рода олиёнов все-таки предупредил их. Они, конечно, не поверили, но на всякий случай прибегли к помощи всемогущих Ка…

— К вопросу о всемогуществе, — поднял сухую ладонь творец призрачной обезьяны. — Кампьерры беспечно полагались на своих Ка, а те оказались не в состоянии рассчитать примитивный ход планет и стопроцентно заверили своих создателей, что затмение невозможно.

— Изумительное выражение — «оказались не в состоянии»! — Усато-носатый ару-Ёрни откинулся на спинку стула, презрительно пошевеливая кончиком носа, точно маленьким хоботом. — Боюсь, почтенный коё-Хааё, ты уже забыл, что это такое — мыслящие машины. Неверный ответ они могли дать только в том случае, если кто-то намеренно заложил в них искаженные данные о движении небесных тел. И сделать это могли только проклятые мышастые твари, которые к этому времени уже полностью владели всей сетью Ка.

Вот это новость!

Почему? Ведь Горон говорил тебе, что такое предположение высказывалось.

Что-то припоминается. Действительно, если уж мышланы оказались способными подчинить себе людей со всеми их потрохами, то сделать то же самое с их сервами-вычислителями, каковыми были, по-видимому, эти Ка, стало уже проще простого. Но — зачем?

Время, время! И долго ты будешь терпеть их бесконечные дискуссии? Да они уже забыли о твоей просьбе.

Ну, еще минуточку — интересно же!

— И зачем, скажите мне на милость? — Эхо ее сомнений в лице тай-Тоё прозвучало октавы на полторы выше ее собственного голоса. — Если в этой ошибке были виновны мышланы, то для них это было просто самоубийством!

— Не такая уж редкая вещь, — скептически заметил кто-то. — Даже мудрейшие из маггиров, как вы знаете из наших летописей, иногда приходили к выводу, что суицид…

— Ерунда! — окончательно вышел из себя тай-Тоё. — Самоуничтожение — это акт отчаяния, а чего мышланам не хватало? Славы? Могущества? Они ж были на вершине всех мыслимых благ! Забавлялись людьми, как живыми игрушками, даже придумали им бога, идолище голоногое, над морем вознесенное. Светом накормлены, людской глупостью позабавлены. И с какой такой радости им было добровольно покидать этот мир?

— Заскучали… — великолепным басом пророкотал ёр-Роёр.

Принцесса вдруг почувствовала, что прежнее любопытство стремительно замещается тихим бешенством: да что они знают, тепличные болтуны, о самоубийстве? Они тут до посинения могут перебирать гипотетические причины, но им и в голову не придет подумать о том, каким вековечным камнем сопричастности может лечь этот грех на всех окружающих, повязав их невыполнимым долгом…

Но маггиры не унимались, поглощенные привычными словопрениями, словно ее и не было в их кабинетном полумраке.

— … просто решили покончить со всем живым, чтобы начать на нашей несчастной земле жизнь более разумную, — выдвигал свою гипотезу чей-то усталый до шепота голос. — Так сказать, переписать черновик набело…

— А зверье-то в чем виновато? — возмущался ёр-Роёр.

У моны Сэниа уже голова шла кругом: дворцовые навыки приучили ее с одного раза запоминать имя каждого придворного; но сейчас все эти «ёны» и «ёры» кружились в ее сознании, как вечерняя мошкара, неразличимые и раздражающие. Препирательства по поводу некоторых узловых моментов истории, разумеется, — лакомый повод для безделья избранных, но с нее хватило вельможного пустословия в отцовском дворце. Вот уж никогда бы не подумала, во что выльется так дивно начавшаяся на этой земле лунная сказка…

Она еще не успела подумать о Лунном Нетопыре, а губы уже свело памятью боли разъединения с другими тубами. Проклятие! Если ей так и не удастся совладать с этой мукой, подчиняющей и тело, и разум, то один выход — пристрелить его, властелина полуночного. В конце концов, в каждой сказке герой изничтожает какое-нибудь чудовище, к вящей собственной славе и восторгу благодарного населения.

Не думаю, что это поможет.

А что, есть другой выход?

Другой выход есть всегда: терпеть.

Ну, это для кого-нибудь другого. Особенно в данный момент. Слова, слова, слова — но это уже из другой сказки, принесенной с Земли ее командора. Хватит купаться в словах. Эти чудодеи, как видно, были могущественны поодиночке, в изгнании, когда над ними был подвешен тупой меч уничтожения. Но теперь, сытые и свободные, презирающие своих прежних гонителей, они превратились в праздных болтунов, которым не на что тратить свое чародейство. И оно постепенно улетучилось, рассеялось, обернувшись дешевыми фокусами… Ум, честь и совесть Староземья. Элита.

Ну ладно, требуемый амулет у них имеется, иначе их не заинтересовал бы вопрос о цене. Следовательно, нужно, наконец, прекратить это словоблудство и продемонстрировать им цену.

На нее уже никто не обращал внимания, поэтому она беспрепятственно сделала несколько шагов к столу и, дотянувшись до прозрачного кувшина с водой, опустила в него взятый взаймы у Алэла магическую «Ракушку».

Маггиры шли молча — слишком сильно было потрясение. Блеклые язычки лампадного пламени, послушно снявшись со своих чашечек, летели над головами идущих, точно аларанские светлячки; столбы лунного света, пробиваясь сквозь покрывавшую коридор листву, казались призрачными серебряными сваями, на которых покоится верхний ночной мир; светляки, попадая в них, на миг исчезали.

Безмолвная процессия вступила в уже знакомый принцессе подземный сад, заставив примолкнуть встревоженных птиц; тишина теперь нарушалась лишь мерным шорохом шагов, что было весьма огорчительно: у нее вертелось на языке еще дюжины две вопросов. Но рядом с ней шагал мальчик, а много ли у него спросишь; поглядывал он на нее по-хозяйски, как видно, слишком буквально памятуя собственные слова: «если вы такие привередливые, то я заберу ее себе»; решил, шалопай, что раз уж ему дозволено принимать участие в советах взрослых, то и игрушки ему полагаются повнушительнее, чем просто черный эльф.

От нечего делать принцесса, как и любая женщина на ее месте, принялась потихоньку разглядывать идущих: серебристые безрукавки, которые ровняли маггиров над плоскостью унылого стола, были на всех практически одинаковые (за исключением полуголого Фаёли, обходившегося вообще без оной), но вот штаны поражали воображение разнообразием цветов и фасонов; на щеголеватом ару-Ёрни они были, кажется, из птичьих перышек. Чудодеи…