Спецагент из ниоткуда - Сергей Зверев

И вместо этого он сидел на диване и пил виски, даже не заперев дверь.

К полудню он так и не опьянел, но, утомленный до предела, свалился, не допив очередной рюмки, в каком-то странном, подвешенном в пустом пространстве состоянии не то забытья, не то все-таки сна…

Кремер с трудом разлепил склеившиеся веки. Некоторое время он не мог вспомнить, не только где он находится, но и как его зовут. Потом память вернулась разом, будто обрушилась ударом парового молота. В глазах роились черные точки, ломило в висках. Он огляделся, с усилием ворочая неподъемной головой, схватил с тумбочки недопитую рюмку, опрокинул в рот. Наполнил снова и отправил следом, вдохнул во всю ширь легких, медленно выдохнул.

– Так, так, – прозвучал откуда-то из угла ироничный голос. – Воскрешение Лазаря. И стал свет; и сказал он, что это хорошо…

Кремер направил взгляд в сторону голоса. В кресле у окна сидел полковник Горецкий.

– Стас? – выдавил Кремер сквозь свинцовые губы, едва справляясь с чугунным языком. – Как ты сюда…

– А у тебя открыто было.

Кремер приложил руку ко лбу, дабы хоть немного умерить болезненную пульсацию.

– Ну, ты уже в состоянии беседовать? – спросил полковник, подходя ближе. – Между прочим, битый час тебя жду. Попробовал растолкать, да где там…

– Я в норме, – неубедительно соврал Кремер. – Дай сигарету.

Горецкий воткнул ему в губы сигарету и щелкнул зажигалкой. Кремер затянулся, но вместо вкуса табачного дыма почувствовал нечто вроде того, что чувствуют, когда рот набивают ватой.

– Тьфу, – сказал он. – Гадость какая… Слушай, почему ты здесь?

– Я принес тебе документы Шлессера.

– Что?..

Полковник достал из кармана бумаги и положил на тумбочку.

– Вот.

– Ты уже… Успел сделать фальшивку? Так быстро?

– Нет, это подлинные документы Шлессера. Можешь отдать их Чарскому.

– Ничего не понимаю. – Кремер поморщился от головной боли. – Почему?

– Потому что это лабуда, Андрей.

– Лабуда?

– Филькина грамота. Бред сивой кобылы. Белиберда. Как хочешь называй, суть от этого не изменится.

Кремер пытался собрать осколки раздробленного сознания воедино. На помощь была призвана новая рюмка виски, и она справилась с порученным заданием – из состояния развинченности Кремер постепенно выбирался.

– Излагай, – сказал он.

– Когда я доставил нашим специалистам документы Шлессера, они уже закончили работу по объекту в Новинске и по другим имеющимся материалам. Они пришли к единому мнению, так что на документы им довольно было только взглянуть.

– Прямо-таки только взглянуть… И все?

– Ну, не так вот сразу, конечно… Но они сделали выводы.

– И каковы же их выводы?

– В подробностях, вместе со всем остальным, это составляет несколько томов, но вкратце я тебе расскажу. Эти документы представляют собой…

– Подожди, – прервал его Кремер. – Не надо и вкратце.

– Почему?

– Потому, что я не хочу ничего знать об этих документах – сейчас, перед встречей с Чарским. Ведь неизвестно, как оно все там обернется…

Глядя на Кремера, полковник задумчиво покачал головой.

– Что ж, Андрей… Может быть, ты и прав. Хотя должен признаться, я бы на твоем месте…

– Вот и хорошо, что каждый из нас на своем месте. Значит, лабуда?

– Именно так.

– Чертовщина какая-то… Они уверены, академики твои?

– Конечно, уверены, Андрей. Сомневайся они хоть на полпроцента…

– Да, да… Но – из-за этого!

– Что из-за этого?

– Из-за этой лабуды… Все эти кошмары, все эти смерти… И Оля!

– Да, из-за этого.

– Мерзость какая… Но зато есть что предъявить доктору Чарскому. Подлинные документы, а не фальшивку!

– Как ты это мыслишь?

– Думаю, так же, как и ты…

– Тогда звони ему. Послушаю ваш разговор, и решим все конкретно.

– А если его насторожило исчезновение Голдина?

– При чем тут Голдин? Ты же не обязан за ним присматривать.

Кремер снял телефонную трубку и набрал номер Чарского.

– Только не назначай встречу слишком скоро, – предостерег полковник.

– Разберемся… Константин Дмитриевич?

– Да, я слушаю, – отозвался бас.

– Говорит Кремер.

– О… Весьма рад! Надеюсь, порадуете и новостями?

– Бумаги у меня.

Чарский удовлетворенно хмыкнул. Кремер чуть отстранил трубку от уха, чтобы полковник мог слышать все реплики.

– Прекрасно, прекрасно, – радовался доктор Чарский, – даже от вас я не ожидал такой прыти… Ну что, не будем тянуть и с обменом, а? Скажем, послезавтра?

– Почему не сегодня?

– О нет… Я вас предупреждал, товара нет в санатории, да и… Чтобы все подготовить, потребуется время.

Кремер едва не поперхнулся от злости. Мало кто из встреченных им в жизни негодяев вызывал у него такое отвращение, как этот благополучный лоснящийся доктор.

– Где она? – грубо бросил он.

– Неважно… Важнее вам знать, где будет произведен обмен. Вам известен новый стадион «Олимпионик» под Рогинском?

– Найду.

– Сейчас он не используется, закрыт на подготовку к зимнему сезону. Будьте там в три часа утра послезавтра. Я привезу товар. Но учтите, со мной прибудут компетентные люди, способные подтвердить подлинность документов. Естественно, если вы попытаетесь всучить мне подделку…

– Бумаги настоящие, вы убедитесь, – заверил Кремер. – А каковы ваши гарантии?

Чарский сочно расхохотался:

– Ну, подумайте сами. Зачем мне какие-то крайние меры, если они не принесут никакой выгоды? И потом, у вас нет иного выхода, только доверять мне, как я доверяю вам. Будьте благоразумны, и оба останемся довольны. До встречи?

– До встречи, Константин Дмитриевич.

– Всех благ, – вежливо попрощался Чарский. Кремер опустил трубку на аппарат и взглянул на Горецкого.

– Что еще за стадион «Олимпионик»?

– Я знаю его, – ответил полковник, – место вполне удобное.

– Для Чарского или для нас?

– Время у него есть, – неопределенно сказал Горецкий, – но ведь и у нас тоже…

Центральные ворота «Олимпионика» были приоткрыты ровно настолько, чтобы могла пройти машина. «Лада-Феррари» Кремера въехала на стадион и остановилась. Все четыре прожекторных блока ярко сияли, заливая белым светом футбольное поле, покрытое тонким слоем снега. Редкие снежинки, поблескивая, танцевали в холодном прозрачном воздухе. Полное безветрие и полная тишина.