Тирза - Арнон Грюнберг

было написано на нем. Хофмейстер некоторое время смотрел на него. «Пески Калахари».

Теперь, когда он добрался сюда, ему нужен был план. Но чем дальше он смотрел на город, который простирался под ним внизу, тем беднее и бледнее становились его мысли. Что бы он ни придумал, все казалось ему безнадежным уже с самого начала.

Курицу он съел быстро и жадно, как собака, ничем не запивая.

Потом достал из портфеля записную книжку Тирзы и перечитал сообщения, которые она получала в прошлые месяцы. Странно, что она не записала отправителей. Или все они были от одного человека?

А может, это были эсэмэски, которые посылала она сама? Нет, это показалось ему невозможным. Это точно были сообщения, которые она получила. В ней всегда как будто жил маленький бухгалтер, который так тщательно и аккуратно записал все слова. Некоторые сообщения были непонятными для посторонних, например: «Я здесь» — или всего одно слово: «Целую».

На новой чистой страничке он карандашом записал: «Виндхук, Пески Калахари. Папа зовет свою царицу солнца». А ниже дату: 10 августа 2005 года.

Когда официантка пришла забрать посуду, он спросил:

— Куда у вас ходит молодежь тут, в Виндхуке? Туристы из Европы, куда они ходят?

Она непонимающе посмотрела на своего клиента.

— Куда они ходят? Или ездят? — повторил он. — Туристы.

— К океану, — сказала она. — Или в пустыню.

Он надел шляпу, собрал свои вещи, вернулся на ресепшен и попросил план города, которого у них не оказалось. В конце концов он получил ксерокопию плана Виндхука, которому было уже пару лет.

— А как далеко отсюда до центра?

— На машине?

— Пешком.

— Минут пятнадцать, — сказал администратор и зеленым фломастером нарисовал на плане, как нужно идти.

Через пять минут пути тротуар закончился. Теперь Хофмейстер шел по песку вдоль дороги. Из-за жары у него отекли ноги, и идти стало больно. Его кожаные ботинки явно не были рассчитаны на такой путь.

Время от времени Хофмейстер останавливался и вытирал лицо. Он чувствовал, как по шее течет пот. Под мышками образовались мокрые пятна. Он решил, что, когда вернется в отель, непременно примет ванну. Он уже сейчас предвкушал удовольствие.

Через двадцать минут он оказался на проспекте Независимости, который, по словам администратора, был главной улицей Виндхука.

Он посмотрел направо, затем налево, потом опять направо. Какой-то прохожий столкнулся с ним.

Тут, по крайней мере, были люди. И магазины.

Он решил пойти налево. Наверное, нужно было спросить у кого-нибудь дорогу, но он не знал, что именно спрашивать. С чего вообще начинать? Иби или его супруга вели бы себя совсем по-другому. Нагло и дерзко. Без всяких угрызений.

Хофмейстер зашел в торговый центр, но ничего не купил. Зато снял в банкомате еще тысячу намибийских долларов. Потом рассматривал одежду и сувениры в витринах.

Под прохладным кондиционером ему сразу стало лучше. Он изучил еще пару витрин, но без особого интереса.

Он вышел на проспект Независимости, но уже через десять минут у него так разболелись ноги, что ему пришлось остановиться. К своему восторгу, он заметил поблизости кафе-мороженое и одновременно пиццерию под названием «Сардиния». И здесь то же самое. Эти итальянцы заполонили весь мир. Добрались до самого Виндхука.

Он проковылял внутрь, большинство столиков было свободно. Персонал сидел в углу. Он выбрал столик недалеко от стойки.

В кафе была приятная прохлада. Бумажной салфеткой Хофмейстер вытер лоб и шею. Потом скомкал салфетку в шарик и сунул в карман.

Похожая на мальчишку девушка, которая вполне могла сойти за итальянку, спросила, что он хочет заказать.

Он попросил эспрессо и бокал белого вина. Может, она и правда была из Италии. Это было бы хорошее начало разговора: «Вы итальянка?» А потом показать ей фотографию и спросить: «Вы не знаете эту девочку? Может, вы ее где-нибудь видели?» Как искать пропавших детей, если ты никогда еще этого не делал, к тому же взрослых детей и в чужой стране?

Он давно уже выпил кофе и вино, но все сидел и не уходил. Он понимал, что должен задать этот вопрос. С чего-то ведь надо начать, так почему бы не сделать это именно здесь, в кафе-мороженом, а по совместительству пиццерии «Сардиния».

С соседнего столика он взял еще одну салфетку и вытер затылок, шею и лоб.

Долго искал что-то в портфеле.

Потом поднялся и пошел к стойке, стараясь вести себя как можно более непринужденно.

— Счет, пожалуйста, — попросил он и тут же достал из кармана конверт и положил на стойку фотографию. — Вы итальянка?

— Я тут родилась, — сказала девушка, не глядя на него.

— А, понятно, — сказал он. — Вы случайно не видели ее?

— Кого?

Он показал на снимок.

Девчонка, похожая на мальчишку, бросила на фото быстрый взгляд. И протянула Хофмейстеру чек.

— Нет, — сказала она. — А кто это?

Он отсчитал деньги, почесал голову.

— Моя дочь, — сказал он. — Моя младшая дочь Тирза.

И пока он говорил, пока он произносил все эти слова, он уже понял, что она ему не поверит.

— Мама! — крикнула она.

Он хотел убрать снимок в карман, но решил подождать. Может, ее мать что-то знает.

К нему вышла женщина с крашеными светлыми волосами.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила она.

Он снова показал на фото.

— Моя дочь, — сказал он. — Вы ее случайно не видели?

Она покачала головой, внимательно изучая отца Тирзы.

— Турист или бизнесмен?

— Я ищу дочь, — еще раз подчеркнуто сказал Хофмейстер.

Осознание того, что он не похож на заботливого отца, заставило его еще сильнее почувствовать себя отцом. Он спрятал фотографию. Сначала в конверт, потом во внутренний карман. Нужно было спросить еще что-нибудь, чтобы успокоить этих людей. Например: «А тут большая итальянская диаспора?»

— Хотите поразвлечься? — Голос матери прозвучал резко, но приветливо.

Он покачал головой и медленно пошел к выходу.

Мать пошла за ним:

— Хотите развлечься? Ищете какие-то особые развлечения?

Он уже вышел на улицу, и итальянская мать вместе с ним.

Хофмейстеру надо было объясниться. Он, конечно, все понимал. Нельзя просто так показать людям фотографию и заявить: «Я ищу мою дочь». Им нужны объяснения и подробности. Иначе они не будут тебе доверять. Нужна информация.

— Я приехал сюда искать мою дочь. Она никогда еще не была в Африке. Три недели назад она улетела в Виндхук. Ровно три недели назад. И с тех пор мы ничего о ней не слышали.

Женщина смотрела на него так, будто все поняла. Он с облегчением вздохнул:

— Не позвонила, не прислала никаких сообщений. Моя супруга сказала: «Это потому, что мы старые».