На златом престоле - Олег Яковлев

— Там они! — укатывал подскакавший к Осмомыслу разгорячённый Избигнев. — Поутру мы их увидали. В сечу не ввязывались, как вы и наказали, хоть и немалых трудов стоило ратников удержать. Рвутся все вперёд.

— То добре! — промолвил в ответ Владимир Андреевич. — Ну, братия! Топерича, как наказывал! И да поможет нам Бог и Божья Матерь!

Он вырвал из ножен меч и прямой рукой дат знак к битве.

Тотчас облачённая в железо, сверкающая на солнце доспехами людская масса пришла в движение. С яростным боевым кличем понеслись дружины с холмов в долину. Ярослав, как было условлено, стал заходить справа, велел Святополку и Избигневу идти в челе рати, а сам отъехал чуть в сторону и скакал во втором или третьем ряду. Ничем старался он не отличаться сейчас от простого воина. Эх, если б глаза ещё зрели получше!

Вот впереди половцы, враги, вот стрелы засвистели. Крепкий обитый бычьей кожей щит принял на себя удар. Запела оперенная, задрожала от ярости, так и не пробив крепкую кожу, застряв в щите остриём. А конь летел и летел, и нёс Ярослава навстречу вражьим всадникам. Те потрясали копьями, что-то выкрикивали бешено, кривя рты. Вот впереди Святополк, размахнувшись, метнул короткую сулицу. Рослый толстый половец с визгом упал с седла. Сулица пробила ему кольчужный юшман и вошла в грудь. А Святополк уже орудует своим страшным мечом, разит им направо-налево, только и сыпятся вокруг окровавленные тела. А он рубит от души, так что головы половецкие с отвалом — правой рукой, падают под копыта. За ним следом устремляются остальные галичане, враг бьётся яро, но отступает, боятся поганые страшного вершника — богатыря, рассыпаются перед ним розно.

Ярослава угостили по шелому саблей, аж в ушах зазвенело. Князь ответил: приподнявшись на стременах, что было силы треснул мечом половца по голове. Аварский шелом, лубяной, скреплённый стальными полосами, треснул, разломился, а Осмомысл, не останавливаясь, не давая супротивнику очухаться, тотчас ударил его вновь. Обмяк враг, запрокинулся набок, стал вываливаться из седла. Но некогда было Ярославу следить за ним — уже следующий половец скрестил с ним оружие. Сзади верный гридень копьём ударил вражьего коня, на котором ещё один половчин норовил напасть на князя сбоку. Другой гридень мечом отрубил длань с арканом, пытавшуюся бросить тугую петлю на бьющегося в переднем ряду Избигнева.

Ярослав со «своим» половцем довольно долго кружили по полю, то набрасывались друг на друга, то отскакивали в стороны. Вдруг прервал их схватку чей-то зычный голос. Противник Ярославов метнулся куда-то назад, скрылся за спинами других воинов. На мгновение застыло всё на поле брани. Из рядов половцев выехал вперёд могучий батыр в золочёной броне, в шлеме с личиной. Рукой в боевой рукавице указал он на Святополка.

— Вызываю тебя на поединок! — сказал он по-русски чисто, без акцента.

— Хан Башкорд! — прокатился по рядам сражающихся ропот.

— На мечах биться будем? — спросил Святополк.

— На мечах! — подтвердил Башкорд.

— Погоди! — выехал вперёд Ярослав. — Каковы условия поединка? Я, князь галицкий, вопрошаю тебя, хан Башкорд.

Он расстегнул завязки на шее и снял шелом и прилбицу, чтобы все признали в нём князя. Башкорд же и не подумал снять личины. Ответил громким басом, чётко и непререкаемо:

— Я побеждаю — мы уходим и уводим полон. Ты побеждаешь, — указал он на Святополка, — возвращаешь своих крестьян и меня берёшь в полон.

— Идёт! — крикнул с азартом Святополк.

Они сошлись конные посреди широкой освобождённой для поединка ровной площадки. Лязгнула сталь о стали. Посыпались искры. Только и ходили в руках бойцов мечи, удары сыпались молниеносные, едва успевали оба уворачиваться и прикрываться щитами. Ярославу сперва казалось, что половец бьёт сильнее и что победа останется за ним. Да, Башкорд был единоборец знатный. И так и не понял Ярослав, как удался Свягополку неожиданный скользящий удар сбоку. Вроде и не таил он в себе ничего опасного, но вдруг Башкорд как-то судорожно взмахнул руками и сильно завалился влево. Повторный удар меча, уже в грудь, прямой и сильный, заставил его упасть с коня навзничь.

Святополк прыгнул на него сверху, выхватил засапожник, перерезал завязки, сдёрнул личину.

— Жив! — коротко промолвил он. — Берите его! В обоз!

Гридни подхватили бессильно поникшего головой Башкорда за плечи, оттащили в тыл, к запряжённым грудастыми тяжеловозами телегам.

Потеряв вождя, половцы почти не оказывали сопротивления и сдавались в полон. Где-то на другом крыле, однако, кипел ещё бой. Но и там вскоре всё было кончено. Владимир Андреевич, в покорёженном шишаке, с окровавленным клинком в деснице подскакал к Ярославу.

— Наша перемога! — хрипло выкрикнул он на ходу. — Лучане, правда, чуть всё не испортили. Князь-то луцкий в бег ринул! Но ничё, вернули мы его, остановили у самого Ярополча! А твои Галицкие ратники — молодцы! Крепко бьются! Да и ты сам, брат!

Он в порыве чувств одобрительно хлопнул Осмомысла по плечу.

...Бросив весь полон, с остатками рати Турундай ушёл в сторону Мунарева, но там попал в устроенную союзными Киеву берендеями засаду и, потеряв почти всех своих людей, растворился в степях к югу от Роси.

Разгром, учинённый побужским половцам на Ирпени, меж Мунаревом и Ярополчем, надолго отбил охоту у степных хищников совершать набеги на владения сильного галицкого князя. Тем более что и сам глава их племенного союза, неустрашимый батыр Башкорд, оказался в русском плену.

В Галич, в Луцк, во Владимир, в Киев помчались скорые гонцы с вестью о славной победе. Возвращались к своим домам полоняники, слёзы радости катились из их глаз. Везде по пути дружины встречены были хлебом-солью, отовсюду неслись весёлые песни. Звенели яровчатые гусли, и слышал удивлённый Ярослав рассказы о том, как он, оказывается, рассёк поганого половчина от плеча до седла. Нет, не водилось за ним таких подвигов, и вообще воин он был весьма посредственный. Просто сложилось всё удачно для него в этот раз.

Он смотрел в улыбающиеся исполненные благодарности лица, и тоже улыбался в ответ людям, простым пахарям и ремественникам, понимая, что в празднике, который гремел сейчас на просторах Червонной Руси, была и его заслуга.

Впереди был Галич, были пиры на сенях, и были новые большие дела.

В глазах пестрело от разноцветья саянов, повоев, кафтанов, летников. Ратники, вытянувшись в длинную цепь, торжественно въезжали в ворота Галицкого посада. Позади остался мост через бурлящий Днестр, вишнёвые сады, богато украшенный дом Семьюнки, широкие приземистые хоромы боярина Молибога, по обе стороны дороги тянулись хаты ремественников и торговцев. За плетнями видны были огороды, конюшни, хлева, амбары.

— Зажиточно у тя народец живёт, — то ли хваля, то ли в укор сказал Ярославу ехавший с ним рядом на вороном актазе[258] Владимир Андреевич. Князь луцкий скакал чуть позади, за ним следом ехал Святополк, горой возвышающийся над всеми, а уже за Святополком, как будто в тени его богатырской силы и стати, держались галицкие и волынские воеводы. Среди них находился и Избигнев. Умело руководил молодой боярин сторожей, явил немало храбрости во время боя и потому заслужил ныне славу и уважение не только галичан, но и луцких и дорогобужских дружинников.