Эшафот забвения - Виктория Платова

Марго могла быть кем угодно, но только не поводом. Ее можнобыло убить самое по себе – из неразделенной любви, из неразделенной ненависти.Но убить Марго, чтобы просто свести счеты с другим человеком, – это былоунизительно.

От всех этих мыслей у меня заныла голова. Кино, в котором мывсе работали и которое пожирало нас, как Уран пожирает своих детей, все равнооставалось игрой, каким бы серьезным ни было. Можно было отснять еще несколькодублей, можно было поменять ракурс, можно было по-другому выставить свет исказать после съемки: “Всем спасибо” (Анджей почему-то всегда забывал этоделать). И эти убийства в какой-то момент оказались частью игры, их можно быловырезать при монтаже, а остатки пленки бросить в корзину.

Марго – совсем другое дело. Я знала Марго задолго до того,как она прислала факс из Праги. И только теперь поняла, только теперьпо-настоящему осознала, что речь идет о самой реальной смерти. Только теперь японяла, что убийство становится убийством тогда, когда оно не просто касается,а задевает тебя. В противном случае – это всего лишь эпизод из сводкикриминальных новостей.

Сегодняшнее убийство Марго задело меня по-настояшему.

– Расстроилась? Я понимаю, – спокойно сказала Светик иуставилась на несколько крупиц кокаина перед собой. На лице ее явственнопроступили следы тяжелой внутренней борьбы. – Нюхни, если хочешь. Полегчает.

– Нет, спасибо.

– Как знаешь. Я вообще два часа, как собираюсь отсюдаслинять. С тех пор как узнала. Теперь-то уж точно никаких съемок не будет. Тыкак думаешь?

– Да. Никаких съемок не будет. Это ты точно заметила.

– Хотела расчетец получить, пока их всех там обложили,у Полянского, а эта курва войлочная схйляла куда-то, не докричаться…

Полянский и был тем самым нефтяным магнатом, которыйпредоставил Братны свой новый особняк для съемок. Я вспомнила охранников,доберманов и видеокамеры по периметру. Идеальные условия для проведениярасследования: камеры фиксировали всех входящих и всех выходящих из особняка,следовательно, зафиксировали и убийцу, кем бы он ни был. Им хватит ума никогоне выпускать с места проведения съемок – и убийца все еще может находиться там…

– С утра к ней кто-то из ментов забрел, уж не знаю,зачем.

– К кому? – Я потеряла нить размышлений Светика.

– Да к Регине. И все – ни ответа, ни привета. РегинаМстиславовна, “войлочная курва”, по меткому определению Светика, –пятидесятилетняя бухгалтерша группы, неухоженная, всегда заспанная женщина вкримпленовой лоснящейся юбке и войлочных сапогах. Не примечательная ничем,кроме умения множить в уме трехзначные числа на четырехзначные. Говорили, чтоона последние десять лет работала на Кравчука и помогла поднять его империюобщепита. Именно Кравчук привел се в группу и представил “финансовым гением”.Именно она с сонным лицом отражала натиск жаждущих получить зарплату: “Деньгиеще не переведены на счет, нужно подождать”, “Вы же знаете, наш банк палжертвой августовского кризиса, делаю все возможное, нужно подождать”, “Закрываюбаланс за квартал, нужно подождать”…

– А какое отношение ко всему имеет Регина? – спросилая.

– Ну, откуда же я знаю? Меня эта сучка интересуеттолько в контексте бабок, которые я честно заработала.

– Да, конечно…

– Из-за этих дур-актрис все разваливается, а как всездорово начиналось! Сорвали праздник, именины сердца… Уже за одно это не мешалобы их грохнуть, сволочей!

– Твои пожелания уже учтены.

– Да. Придется теперь подыскивать другую работенку. Нетакую непыльную.

– Ну, групп много, подберешь себе подходящую.

– Да ты с ума сошла! Кто же меня возьмет? Это ведьтолько душка Братны мог взять на телефоны отставную стриптизерку. Я, конечно,особым интеллектом не изуродована, но кое-что пока соображаю.

– Да, пожалуй. Я пойду.

Но уйти – вот так, просто, – из комнаты, которая пропитанадухом Братны, которая так поразила меня в мой первый приход сюда? Я большеникогда не услышу этот запах дорогой кожи, призрачных наркотиков, крепкихдухов, неизвестно кому принадлежащих; не увижу мягкий ворс ковров, гобеленовыешторы на окнах, вереницу кинематографических наград. Теперь даже они не могутспасти Братны…

– Так ты уходишь? – нетерпеливо спросила Светик.

– Да.

– Ну, удачи тебе. – Голос Светика уже подталкивал меняк выходу.

Оставаться на студии дольше не было смысла. Как не былосмысла возвращаться в особняк Полянского. Я была почти уверена, что третьеубийство – это из ряда вон, это откровенный вызов. Оно получит гораздо большийрезонанс, чем убийство никому не известной, давно забытой актрисы Фаины ФранцевныБергман. Марго была величиной, Марго была одной из небожительниц, а смертьобитателей Олимпа всегда вызывает переполох на земле. Лапицкий наверняка там. Ион не выйдет оттуда, пока не выжмет максимум улик. Я прекрасно знала методыработы капитана. Он не будет гнушаться ничем, если понадобится, он применит кпотенциальным подозреваемым третью степень устрашения, он вырвет из их глоткилюбые показания. И сделает это без свидетелей. Вернувшись в свою квартирку вЯсеневе, я сразу же включила телевизор. Если убийство Марго – безумная правда,о ней поторопятся сообщить. Сообщить поторопились: информация об убийстве Маргопоследовательно прошла по всем каналам, я увидела особняк, снятый с разныхточек и в разных ракурсах: только это могли сейчас предложить репортеры всемжаждущим телезрителям. Вовнутрь не допускали никого, так же как никого невыпускали из особняка. Одному из ушлых корреспондентов (я сразу же узналалысину Александра Островского, специалиста по маньякам) повезло больше других:он сумел снять интервью со следователем, неосмотрительно выползшим на крыльцоподышать сырым декабрьским воздухом. Ничего внятного следователь – молодойчеловек в очках с устрашающими линзами – не сказал. Но некоторые детали все жепрояснились: группа все еще находится в особняке, и выпускать их оттуда никтоне собирается до выяснения обстоятельств дела. Узнаю тебя, Костик Лапицкий,подумала я, наверняка ты применяешь запрещенные приемчики психологическоговоздействия, рядом с которыми обычная пыточная “ласточка” и прочие прелестидознания просто меркнут. Насмотревшись репортажей и комментариев к ним доодурения, я села за телефон. Умиротворенная кокаином Светик безропотно выдаламне номера съемочной группы, которые я начала добросовестно пробивать: долженже откликнуться кто-то, кто расскажет мне о происходящем из первых рук.Телефоны одиноких волков группы либо молчали, либо бубнили механическимиголосами автоответчиков. Домочадцы же всех остальных испуганно шептали нечтоневразумительное: они задерживаются на съемках; когда будут – неизвестно,скорее всего заказана еще и ночная смена.

Ночная смена.

Я вполне могла представить себе эту ночную смену:беспардонное дожимание свидетелей, некорректные очные ставки, наглыепровокации: арсенал Кости Лапицкого отличается завидным разнообразием. Я почтине сомневалась, что спустя несколько часов половина группы скажет, что этоименно она убивала, а другая половина радостно сообщит, что подавалаинструменты убийце… Проведя бессонную ночь и выслушав в утренних программах всето, что было в вечерних, я отправилась в особняк Полянского.