Последний выдох - Тим Пауэрс

Нет. Он уже убедился, что так не получится. В нынешнем состоянии он не сможет переварить призраков. Если придется, он пустит одного по вене, прежде чем «Кости-экспресс» раскрошит стены его личности и превратит его в надломленного, малахольного кретина с расщеплением личности…

Но сперва нужно выяснить, сможет ли Эдисон отменить свое действие. На этот раз сам Эдисон был призраком, теперь он не обладал ресурсами, которые у него были при жизни, и ему не покровительствовал Генри Форд.

Только мальчишка. Истекающий кровью мальчишка.

Окс вздохнул, вздрогнув от сбившего его дыхание хора взбешенных от нетерпения голосов. Зыбкая левая рука колыхнулась, указав на компас в рукоятке его аварийного ножа, и погладила чехол револьвера под незаправленной рубашкой. Осталось три выстрела. Один из них для себя, если все пойдет совсем плохо и разблокироваться не поможет даже введенный в вену призрак.

«Я ведь уже находил пацана, значит, найду снова, – отрешенно думал он. – И смогу заставить Эдисона сказать мне, как избавиться от затора.

И тогда, наконец, я его съем».

Окс засунул руку в карман мешковатых камуфляжных штанов и вынул деньги. Одна пятидолларовая, три однодолларовые купюры и еще три доллара монетами. Этого хватит на автобусный билет в южном направлении и на банку горохового супа.

«Но лучше бы две банки, – подумал он. – Завтра Хеллоуин. Следующие двадцать четыре часа могут быть хлопотными, а я уже чувствую себя препогано».

– Резинки, – произнес Нил Обстадт, карандашом отправив туго обтянутый латексом флакон лететь через весь стол. Крыша его пентхауса снова сложилась, но от синего неба несло холодом, поэтому по углам включились инфракрасные обогреватели и сияли сверху гигантскими вмонтированными в стену тостерами. – Зачем их упаковывают в резинки?

Флакон был пуст. Все десять призраков, уплаченных Шерманом Оксом в счет ноябрьской дани, были спрессованы, приправлены закисью азота и упакованы в стеклянные картриджи, но Обстадт оставил один флакон, чтобы катать его по столу.

– Парни из лаборатории сказали, что это не они, – с раздражением ответил Канов. – Сказали, это, должно быть, какая-то особая подарочная упаковка. Есть два срочных дела. Вы просили мониторить звонки Даларавы. Она…

Обстадт бросил резкий взгляд.

– Она что-то сказала? Что именно?

– Ничего, что показалось бы важным. Она говорила с Веббом в Венисе, но он по-прежнему не чувствует призрака – того самого, из-за которого морские существа выбросились на берег в среду утром, – так что она явно зашла в тупик. В целом она занята подготовкой к завтрашним съемкам на «Куин Мэри». Но мы…

– Подарочная упаковка, – перебил его Обстадт. – Подарочная упаковка. Это сарказм? Оскорбление? Я вынюхал уже девять штук, все до единого высшего сорта. Диорама жителей Лос-Анджелеса. У меня нет претензий к товару, а я знаток. Однако резинки. Что думаешь? Означают ли они «Засунь себе в зад»? «Безопасно засунь себе в зад»?

– У нее есть телефонная линия, о которой нам не было известно. Есть зарегистрированные офисные телефонные линии и телефоны в ее каюте на «Куин Мэри»… – Канов замолк, нервно глядя на Обстадта сверху вниз, но лицо Обстадта ничего не выражало. – Есть еще одна линия, – выдавил из себя Канов, – с номером «ДЖКЛ – КУТ».

– Который указан на рекламных щитах. Знаменитый пацан Парганасов. – Обстадт пытался осмыслить. – Я как кот, – отрешенно произнес он. – У меня девять жизней. – С середины вчерашнего дня он вдохнул девять призраков! Неудивительно, что думать не получалось: его захватили воспоминания других людей, где видимый ими Лос-Анджелес еще не обзавелся скоростными магистралями, а президентом был то ли Трумэн, то ли Эйзенхауэр, то ли кто-то еще. – Пацан Парганасов! Полиция все еще верит в историю водителя компании «Эдисон» с ограблением?

– Похоже, что так. После допроса его отпустили.

– Зачем мальчишка Лоретте? Зачем он понадобился Пако Ривере, ну зачем? – Он махнул рукой. – Я знаю, что его зовут Шерман Окс. Шутка. Мы решили, что именно Окс убил родителей мальчишки и что он хотел убить мальчишку, потому что тот может его опознать, ведь они оба сбежали? Вчера? Окс и мальчишка Парганас?

– Не вместе.

– И Лоретте тоже нужен этот мальчишка?

Канов помолчал и пожал плечами.

– Да.

Обстадт засунул карандаш во флакон и поднял его.

– Большой смог, накрывший город ночью понедельника… – задумчиво произнес он, вращая флакон на карандаше. – Наверняка Окс… люто… в курсе происходящего. Сколько лет мальчишке?

– Одиннадцать.

– Вероятно, еще не вступил в пубертат, – кивнул он. – Должно быть, у мальчика есть крупный призрак. Он либо носит его при себе, либо вдохнул его, либо тот к нему прижился, но они не ассимилировались. Поэтому мальчишка нужен Лоретте, и поэтому он нужен Шерману Оксу. Окс еще не заполучил этот призрак, по крайней мере вчера днем так и было, иначе мальчишка уже был бы мертв, а не рассекал по окрестностям.

Обстадт оторвал взгляд от вращающегося защищенного презервативом флакона и улыбнулся Канову:

– Вчера твои парни поймали пацана! Забрали его у супругов яппи, у мертвых Фасселов! А ты отдал мальчишку Шерману Оксу! – В голосе Обстада сквозило удивление, он продолжал улыбаться с широко раскрытыми глазами. – А если бы ты сделал то, о чем я тебя просил, и мониторил все гребаные телефонные линии Лоретты, пацан был бы у меня, крупный призрак был бы у меня, – а это наверняка как минимум чертов Эйнштейн или еще кто-то, ты это понимаешь? – Обстадт все еще улыбался, но только скалил зубы, потому что у него началась одышка и покраснело лицо.

Канов почти прошептал:

– Да, сэр.

– Хорошо. Хорошо. – Обстадт знал, что Канову не терпится выпалить: «Но у вас уже были тысяча и десять дымков! Неужто один этот можно с ними сравнивать?»

«Канов, мой мальчик, тебя там не было ночью понедельника, – подумал Обстадт, – ты даже не заметил, как через Л.-А. пронеслась волна, и все уличные фонари почтенно погасили яркость, все автомобильные радиолы переключились на безумные частоты, и каждый бродяжничающий уплотнившийся призрак с истерическими воплями рухнул на землю».