Последний выдох - Тим Пауэрс

Среди расставленных камней, ярких книг и дешевых металлических медальонов пожилая женщина нашла пластиковую коробку с веточками сушеных листьев: на этикетке от руки было написано «YERBA BUENA». Элизелд даже не надо было нюхать ее, достаточно было одного взгляда на запыленные, похожие на крокодильчиков листья, как она вспомнила запах мяты и впервые осознала, что ее испанское название означало «хорошая трава». Из поколения в поколение в ее семье выхолащивалось и упрощалось название того, что она записывала как «yerra vuena», что по ее устоявшемуся мнению означало нечто вроде «удачной ошибки», только с существительным со странноватым суффиксом, указывающим на женский род.

– Incapacita las alarmas del humo en su apartamento, – тихо сообщила ей женщина, хотя в магазине больше никого не было. – Hace un te cargado, con muchas hojas; ahade algun licor, tequila o ron, y dejalo cocinar hasta que esta seco, y deja las hojas cocinar hasta que estan secas, y humando y quemadas. Habla al humo.

Элизелд кивнула, запоминая инструкции: в квартире отключить пожарную сигнализацию, заварить крепкий мятный чай с алкоголем, затем высушить листья, заставить их дымиться и говорить с дымом.

«Боже, – подумала она, и рефлекторно бросила взгляд на неприятный «обратный» барельеф, который, казалось, по-прежнему пристально следил за ней. – И все же мне больше нравится «удачная ошибка», – обреченно подумала она, беря покупку у женщины и передавая ей пару долларовых купюр.

Элизелд положила сушеную мяту к остальным покупкам, поблагодарила продавщицу и пошла к выходу из магазина. Дверные колокольчики минором поприветствовали солнце, когда она вышла на Беверли-бульвар.

Мимо нее с хохотом пронеслись двое мальчишек на велосипедах. Один держал в руке металлическую коробку автомобильной стереосистемы, а другой вел велосипед. Она посмотрела в ту сторону, откуда они появились, и увидела на тротуаре синие осколки автомобильного стекла, которые подбирала и ела седовласая старуха, завернутая в штору.

В другом направлении Беверли-бульвара на противоположной стороне стояло двухэтажное винтажное здание пятидесятых годов, где в прошлом она арендовала свой офис. Прямо отсюда она видела его вертикальный край и сияющий зеленым неоновым светом угол, – коль по-прежнему стоит, значит, используется.

Содрогнувшись от накатившей тошноты, она вспомнила, что пожарные приехали очень быстро.

Элизелд всего пару месяцев арендовала помещение (до последней ночи, после которой завтра сравняется ровно два года), состоявшее из крохотной приемной, ее кабинета, туалета и большого конференц-зала с выходящими на Беверли окнами (стекла которых взорвались от жара пламени).

В вечерних «сеансах» по средам участвовали от шести до восьми пациентов, которые усаживались вокруг конференц-стола, после чего Элизелд зажигала с десяток свечей, выключала электрическое освещение и все брались за руки. Все участники по очереди «делились чем-то с мертвыми»: высказывали старые обиды, иногда обращались к мертвым, порой плакали и умоляли. Элизелд старалась ввести правило, что если кому-то приспичит послать всю группу и броситься вон из комнаты, то делать это следует хотя бы тихо.

Фрэнк Роча всегда старался сесть рядом с Элизелд, а его ладонь часто была влажной и дрожала. На предпоследнем «сеансе», за неделю до Хеллоуина, он передал ей сложенную записку.

Она положила записку в карман и прочла позже, дома.

Записка была старательно написана от руки, в ней он из каких-то странноватых представлений о формальностях выделил кавычками почти все существительные (…моя «любовь» к вам… отсутствие «понимания» со стороны «жены»… моя забота о ваших «желаниях» и «нуждах»… мои «старания» создать «жизнь» для нас с вами… «честь» жениться на вас…), что придавало тексту неумышленный сарказм. Элизелд позвонила ему на работу и предельно мягко объяснила, что предложенное им невозможно.

Но позднее в ту среду, уже находясь дома, одна, она расплакалась, и с тех пор носила эту записку в кошельке на протяжении всех последовавших кошмаров, побега и миграции.

Утром Элизелд не хотелось покидать квартиру на Лонг-Бич, ну или хотя бы отходить не дальше припаркованного фургона Салливана, – чтобы забрать его скудные запасы продуктов, растворимый кофе и быстро нырнуть обратно, – до субботнего рассвета наутро после спокойно пережитого Хеллоуина. Но когда Салливан заговорил о том, что им нужно успеть купить сегодня до заката, от него столь ощутимо сквозило нежелание покинуть Солвилль, что она сделала вид, будто ничего не заметила, и охотно согласилась с его предложением отправиться за покупками.

– Нужны новые носки и белье, – ответила она.

Бачок унитаза в арендованной квартире действительно был подключен к трубе с горячей водой: окна санузла полностью запотели. Они по очереди помылись в душе, оделись во вчерашнюю несвежую одежду, и к моменту, когда убрали с двери гипсовую маску рук и открыли ее, впустив свежий утренний воздух пятницы, Салливан уже был хмур и с поджатыми губами, а Элизелд изображала сдержанную радость.

Салливан украдкой заменил номера своей машины другими, снятыми с запаркованного на стоянке грузовичка, и они поехали на север, в сторону коричневой дымки шипастого горизонта Лос-Анджелеса, где Салливан собирался прикупить «электронику», а Элизелд – пробежаться по botanicas – магазинам трав, и hierverias – эзотерическим лавкам, чтобы подобрать ингредиенты для проведения «сеанса».

– Я считаю, что призраки – это не только остаточный след чего-то, но и электромагнитный феномен, – произнес Салливан не менее нервно, чем рулил по средней полосе Харбор-фривей, – вроде электромагнитных волн. Когда они фокусируются в одном месте, например, когда что-то активизирует их и пробуждает, отчего они переходят во взвинченное состояние, то становятся доступными для обнаружения – в наших целях скорее в виде частицы, а не волны, ну или в виде стоячей волны с различимыми узловыми точками, похожими на малозаметные шаровые молнии – с явными магнитными свойствами. Иногда очень сильными. – Салливан вспотел. – Я наблюдал их вокруг повышающих трансформаторов на электростанциях в пустыне. Выглядят как группка расплывчатых парней, которые мерцают вокруг будки на бетоне, и если их собирается много, то их общее электромагнитное поле способно создавать помехи для показаний мощности. Я хочу… попытаться насобирать среди хлама всяких деталек и сделать аппарат, который сможет выделить индивидуальный сигнал призрака, усилить его и направить в громкоговоритель. А вы пока можете поискать свои штучки для вуду.

Он замолчал, по-видимому, поняв, что допустил неловкость.

«…которыми два года назад ты убила пациентов», – подумала она, мысленно закончив начатое им предложение.

Она взглянула на него исподлобья, приподняв одну бровь, и спокойно ответила:

– А вы запаситесь предохранителями посильнее для своей электроники, gabacho[45].