Последний выдох - Тим Пауэрс

Спутанные воспоминания и волнения оказались вне его контроля и принялись спорить между собой, принимать разные цвета и голоса и превратились в бессвязные сны.

Седовласый отец снова спорил с кем-то из школьного округа, стоя на крыльце их дома в Беверли-Хиллз. Бывало, родители не пускали Кути в школу, когда на посвященных точным наукам уроках требовалось формулировать вопросы на сложные темы, например о физических свойствах кристаллов или о буквальном значении слов «энергия» и «измерение».

«Мы бережем мальчика, – сердито отвечал отец. – Мы же не эгоисты. В юности у меня была прекрасная возможность стать почти идеальным джагад-гуру, но я пожертвовал своими амбициями – дисквалифицировал себя, совершив кражу, чтобы мальчик мог стать идеальным джагад-гуру, оказаться в психическом инь-ян двуединстве с тем, кто был величайшим из неискупленных видящих. Неискупленный не сможет сопровождать нашего мальчика на пути к божественности, но сможет достичь своего искупления, став для мальчика проводником через астральные миры. Прямо сейчас проводнику следует ждать замаскированным в символе личности мальчика до момента, когда он займет свое место в личности мальчика. Чтобы процесс объединения прошел легко и беспрепятственно, он должен произойти после достижения мальчиком половой зрелости».

Кути слышал, как почти то же самое отец рассказывал его матери, когда он ночью прокрадывался по коридору уже после отбоя. Все это было как-то связано с бюстом Данте, пьянчугами и безумцами, которые желали поговорить с Дон Теем.

Отец слабо отмахивался со словами: «Уходите, или мне придется вызвать полицию».

Но теперь Кути видел, кто именно, ухмыляясь, стоял с отцом на крыльце: это был однорукий человек с маленькими черными неглубоко посаженными глазками.

Кути вздрогнул, и видение сменилось: полусонный, он лежал, мягко покачиваясь на рессорах, на заднем сиденье машины, которая катила по холмистому шоссе, и наблюдал, как время от времени, когда машина проезжала мимо уличного фонаря, из тьмы возникал косой свет и слабыми отблесками отражался на дверной ручке. Он лежал спокойно, уткнувшись в пропахшую табаком кожаную обивку. Это не был ни «Мейврик» Раффла, ни старый заброшенный «Додж Дарт», в котором он провел ночь на среду, ни мини-вэн Фасселов. Кути было тепло и уютно, он мог легко оглянуться и изучить интерьер, но в этом не было необходимости: он знал, что это «Т-Форд». За рулем определенно сидел его отец, хотя порой это был Джидду Парганас или даже Томас Эдисон.

Кути сонно улыбнулся. Он не знал, куда они едут, и совершенно не хотел знать.

Вдруг завизжали тормоза, и Кути влетел в спинку переднего сиденья, упершись в него ладонями и носками кроссовок. Приснившийся ему толчок вывел его из состояния сна, так что он был в полном сознании, когда мгновением позже его руки и носки кроссовок ударились в стену из шлакобетона. Он обнаружил себя в прыжке, в результате которого закинул ногу на стену и, прежде чем подтянуться и спрыгнуть на грязный участок по другую сторону стены, оглянулся назад.

Увиденное подстегнуло его перелет через стену, после чего он пустился бежать через участок и дальше за сетчатое ограждение и только там уже сделал два быстрых вдоха, после чего по затененной пальмами аллее бросился наутек в поисках поворота, который позволит увеличить количество углов и расстояние между ним и тротуаром на Вестерн-авеню.

У обочины припарковался внушительный пикап. Из кузова выпрыгнули пятеро мужчин в белых майках и начали его окружать. Однако всю усталость как рукой сняло, когда он заметил некий мешок в руках одного из них.

Из распахнутого сверху проема мешка виднелись вихры волос, а к затяжке была подвешена потрепанная бейсболка «Рейдерс», которая подпрыгивала с каждым шагом мужчины. Мешок ходил ходуном, словно в нем метался ветер, а из приоткрытого проема доносился резкий хохот. Когда Кути карабкался на стену, мешок обратился к нему: «Tu sabes quien trae las llaves, Chavez!»[43] – и снова издал жуткий лающий смешок.

Кути стал прихрамывать на поврежденную ногу, а порез на боку отдавал жгучей болью. Он пересек улицу со старыми домами и поспешил в другой переулок, постоянно оглядываясь, в полной готовности в любой момент спрятаться за старыми припаркованными автомобилями, если из-за угла блеснет бампер пикапа.

– Что это было? – наконец спросил он хриплым шепотом. От одного только вопроса из глаз брызнули слезы ужаса.

Даже голос Эдисона прозвучал неровно.

– Местные охотники на ведьм, – произнес он с одышкой. – Полагаю, они выследили нас по компасу. Я пока скроюсь, заклатратируюсь, чтобы они не могли меня обнаружить. Позови, если понадоблюсь…

– Но что это было?

– А! – Плечи Кути поднялись и опустились. – Они… у них там призрак, поймали одного, и, видимо, он оживил им мусор в сумке. У него нет ног, так что он не может убежать… но… ты его услышал? Я боялся, что ты услышишь. Он может говорить. Веселое создание, да? – Последние слова Эдисон выдал с пустой бравадой.

– Он меня разбудил.

– Да, я ощутил твое пробуждение за мгновение до прыжка на стену. Это похоже на легкий щелчок активации контакта на коммутаторе за мгновение до того, как коллапсирующее электрическое поле построит большую искрящуюся дугу через интервал, не так ли?

– Примерно так.

Кути по-прежнему шел быстро, теперь он сам переставлял свои ноги.

– Куда мне теперь идти? – спросил он, устыдившись жалобных нот в своем голосе.

– Боже мой, мальчик, просто уходи подальше отсюда и поскорее. Как только я скроюсь в подсознании, поищи место, где можно временно спрятаться – за забором, на лестничной площадке какого-нибудь офисного здания или укройся в самом скучном отделе библиотеки.

– Хорошо, – ответил Кути, стиснув зубы и готовясь сменить улицу. – Только не прячьтесь слишком глубоко, ладно?

– Я буду даже ближе твоего носа.

В лучах раннего солнца Шерман Окс сидел на стене у парковки мини-маркета «24 часа» и дрожал. Два его компаньона – оборванцы среднего возраста, которые ходили туда-сюда с завернутой в бумагу бутылкой «Найт Трейн», – были призраками, достаточно старыми и плотными, чтобы отбрасывать тени и употреблять крепленое вино, особо не проливая его. Они показывали пальцем на худенькую девушку на высоких каблуках и смеялись («Барабанные палочки, а не туфли! А что еще этими каблучками можешь?»), но Окс только дрожал, поджав локти, и смотрел вниз на разбросанные под его свисающими ногами бумажные стаканчики и пивные банки.