Война роз. Право крови - Конн Иггульден

Монарх взошел на подставку и махнул с нее в седло, чувствуя, как пробуждаются дремлющие в теле сила и собранность. Затем протянул руку и машинальным движением набросил поданную перевязь с мечом. Последний раз, когда он выезжал отсюда, дело закончилось пленением. При воспоминании об этом Эдуард встряхнул головой, словно прогоняя назойливую осу. Ничего, теперь он не убоится. Не допустит этого.

– Давай, показывай ту деревню, – распорядился он. Энтони Вудвилл трусцой пробежал через двор и уселся на свою лошадь, которую резво направил к открывающимся впереди воротам. Эдуарду оставалось лишь следовать за братом королевы – щурясь на солнце, благо день выдался погожий.

* * *

Уорик во дворе замка Миддлхэм усердно потел в ратных упражнениях. Душа блаженствовала от солнца и от мыслей о фруктовых пирогах и осенних вареньях всех видов – из яблок, груш, слив и всевозможных ягод. Сохранить все это изобилие в виде кисло-сладких приправ и маринадов, в рассолах и уксусе нечего и мечтать. А значит, местным селянам предстоит объедаться ими до отвала, пока уже не лезет в рот, а остальное упрячется в прохладные погреба и подвалы или же отправится на рынки состязаться с тамошними ценами. Пожалуй, самое отрадное время года.

Мысли об оставленном лондонском дворе воспринимались как кошмарный сон. На своем пятом десятке граф Уорик мог уже рассчитывать, что годы войны и дворцовых интриг для него благополучно миновали. Во всяком случае, хотелось на это надеяться. При мысли еще об одном Таутоне Ричард коснулся деревянной рамы и перекрестился: нет уж, на наш век хватит! Хотя в битвы хаживали и люди постарше его. Память до сих пор хранила образ первого графа Перси, павшего при Сент-Олбансе изрядно на седьмом десятке…

Уорик зябко передернул плечами, как от застлавшей солнце облачной тени. Вот уже не стало и дядюшки Фоконберга, найденного мертвым в постели буквально через несколько дней после того разговора. Утрата на удивление горькая: отцов брат так долго был для Ричарда источником раздражения, что он и не заметил, как они под конец стали близки. Или же это опустошала душу смерть отца.

На главной подъездной дороге взгляд графа ухватил двоих всадников. Точнее, вначале вздымаемую ими пыль – она тянулась за ними курчавым шлейфом, магнитя взгляд, и лишь затем проявились две темные фигурки, при виде которых сердце тревожно оборвалось и замерло. Такая скорость и напряженность поз никогда не бывает предвестником хороших вестей. От вида такой картины всегда хочется убраться под прикрытие стен и захлопнуть за собою двери. Что это – наконец упавший топор? Роковой удар лезвием по шее, которого он, Уорик, страшился и ждал с той самой поры, как Эдуард возвратился в Лондон?

Целый месяц прошел без известий о каком-либо волнении, даром что у Ричарда во всех домах столицы значились слуги и слухачи, готовые, если что, предупредить о вышедшем в дорогу короле с воинством.

Уорик нервно сглотнул. Слышно было, как сзади тревожно перекликаются мужчины и женщины: они тоже заметили всадников. Стражники сейчас, должно быть, спешно облачаются в доспехи и седлают коней, готовясь ринуться на защиту своего господина или окружить его в ожидании указаний. Но что им пока укажешь? Глядя с прищуром на дорогу, Ричард стоял перед громадой дома один. При нем был лишь старый короткий меч, висящий у бедра на ремне – не оружие, а скорее, резак для подрубки старых деревьев, однако ощущение его ручки давало хоть какое-то спокойствие. Повинуясь безотчетному позыву, Уорик снял его с ремня и прислонил к ближней скамье, чтобы в случае чего можно было схватить.

Беспокойство переросло в слепой страх, когда в одном из всадников он узнал своего брата Джорджа, а в другом – Ричарда Глостера, сейчас уже куда более хорошего наездника, чем епископ. Брат Уорика с трудом поспевал за ним, хватаясь за узду и гриву, чтобы на скаку не слететь с седла.

Гулкое трепещущее сердце стучало о ребра, в то время как Джордж Невилл и его спутник, взвеяв плюмаж рыжеватой пыли, осадили коней и спешились: брат короля одним скачком, епископ осмотрительно, чтобы не упасть. При виде их лиц Ричарду так свело нутро, что он закашлялся в кулак.

– Король? – произнес он одно лишь слово.

– Или его жена, – отрывисто кивнул в ответ Джордж. – Так или иначе, они нашли кого-то, готового обвинить тебя в измене. Мы, видно, держимся впереди твоего ордера на арест, но он буквально в нескольких часах сзади нас. Сожалею, Ричард.

– Изменником поименован и Джордж Кларенс, – надтреснутым голосом встрял Глостер. – Мой брат. У вас есть что передать ему на словах?

Уорик поглядел на своего бывшего пажа. Пропыленный Ричард Глостер, уже совсем не прежний мальчик, стоял бледный, с угрюмым лицом.

– Как я могу довериться тебе, Ричард, – тихо спросил Уорик, – когда против меня направлена рука твоего старшего брата?

– Это он меня известил, – кивнул на молодого человека Джордж. – Если б не он, люди короля добрались бы до тебя первыми.

Граф отер со лба пот, определяясь с решением. Сценарий своего поражения он продумал еще в те месяцы, когда король Эдуард сидел у него в плену. Корабли с сундуками монет отбыли в принадлежащие ему во Франции владения, о которых по эту сторону Ла-Манша не знала ни одна живая душа. При первой же угрозе все было готово к стремительному побегу. Однако того, что обвинение будет предъявлено еще и мужу его дочери, Уорик не ожидал.

Брат и Ричард Глостер не сводили с него глаз в ожидании ответа. Времени в обрез, надо действительно торопиться. Побережье отсюда в двух днях езды, а уже там, в бухте, в любое время суток готов к отправке небольшой, но ходкий бот с экипажем из четырех человек. Дочь со своим мужем сейчас находятся в живописном имении в тридцати милях к югу – они ждут, когда Изабел разрешится от бремени первенцем.

– Кларенс уведомлен? – сухо спросил Уорик. Брат короля качнул головой. – Так. Лучше, если он прибудет сюда вместе с Изабел. Мать она, будучи на сносях, тоже захочет взять с собой. Здесь недалеко, к тому же дорога не одна. Если король послал армию, это замедлит им ход. А если всего горстку людей, то мы, в случае чего, сможем прорваться. – Епископ хотел что-то сказать, но он упреждающе поднял руку. – Нет, моих жену и дочь я на милость Элизабет Вудвилл не оставлю. Вы отправили гонца к Джону?

– Я – да, – ответил Джордж. – Я бы тоже не советовал тебе оставлять Изабел и Анну. Пошли к Кларенсу гонца на свежей лошади. А то я на этом седле расколотил себе весь зад, и еще тридцать миль скачки не выдержу – это же день в пути и день обратно? О боже, Ричард, люди Эдуарда к этой поре будут уже здесь!

Уорик чертыхнулся, пытаясь сосредоточиться.

– Самым быстрым будет двинуться вдоль побережья и оттуда съездить за ними на лошадях. Тем не менее я заранее пошлю к ним гонца попроворней, чтобы он обеспечил им несколько часов форы, прежде чем я за ними прибуду. Ну а как ты, Джордж? Ты едешь?

Брат Уорика глянул на молодого герцога Глостерского и пожал плечами.

– Вообще-то нас с Ричардом не поименовали. А значит, и мое помилование вроде как в силе. Не думаю, что Эдуарду есть до меня дело – разве что у его женушки… Это она у нас Ева в английском саду Эдема. И тебе ее надо ох как остерегаться!