И тьма взойдёт - К. С. Пакат

В тот же миг исчез Боухилл, и Уилл оказался где-то совсем в другом месте: на древнем поле битвы под алым небом, в окружении сражавшихся. Звенело оружие, а воздух наполняли крики. Рядом стоял настоящий Тёмный Страж в полном боевом облачении, а не бледное подобие в ржавой латной перчатке. Да, это был тот самый доспех – целый, безупречный. И теперь Уилл столкнулся с владельцем брони – с ужасным воителем, который обладал невероятной мощью. Латная перчатка всё так же сжимала горло юноши, а горящие глаза Тёмного Стража сверлили взглядом, обещая скорую смерть…

Но вдруг противник издал жуткий возглас узнавания, отпустил Уилла и отпрянул.

Юноша не владел мечом достаточно хорошо, но вспомнил, как Вайолет учила, что нужно сделать выпад снизу, как будто пытаешься вонзить клинок под пластину доспеха, и инстинктивно последовал инструкциям.

Видение оборвалось.

Уилл снова был в Боухилле – стоял на четвереньках и тяжело дышал. Оставшийся лежал рядом, и меч торчал из его груди, походя на крест, отмечавший могилу. Круг почерневшей мёртвой травы расползался от латной перчатки. «Я убил его…» Это казалось таким внезапным и нереальным! Дрожащей рукой Уилл коснулся своей шеи.

Прикосновение Оставшегося должно было убить его, как убило траву, но кроме обычных синяков, не чувствовалось ничего: ни осыпавшегося пепла, ни кольца разлагавшейся плоти.

Уилл вспомнил, как дотронулся кончиками пальцев до Камня Теней, и Старейшина запретила касаться его, если не желал умереть.

Но Уилл не погиб. Как и теперь, хотя Оставшийся схватил его за горло. Истина раскрывалась всё больше, дав ещё одно подтверждение жуткого знания, с которым юноша так не хотел сталкиваться. Накатила тошнота, и его вырвало на чёрную землю. Лишь спустя некоторое время он распрямился, стоя на коленях.

Уилл посмотрел на Оставшегося, а затем, не позволив себе задуматься, протянул руку, схватился за латную перчатку и стянул её.

Ничего не произошло. Юноша не начал иссыхать, не осыпался прахом. Мертвец тоже не изменился. Когда-то ведь он был живым мужчиной. Жил своей жизнью до того, как надел фрагмент древней брони. Уилл почти надеялся, что чёрные щупальца, расползавшиеся под бледной кожей, исчезнут, и мертвец оживёт, свободный от власти тёмной реликвии. Увы, ничего не произошло – убитый остался лежать на пожухшей траве, невидяще глядя в небо.

Уилл выдернул меч из тела, поднял перчатку и пошёл дальше.

* * *

Кровь сочилась из ран на рёбрах и на бедре к тому моменту, как Уилл, хромая, добрался до фермерской постройки. Он спустился по заросшему травой склону вдоль речки, перебрался на другой берег и оказался совсем рядом от того места, где погибла мама. Полностью сосредоточившись на цели, юноша шагал вперёд, не обращая внимания на боль в ранах и на изнеможение. И чем ближе он подходил, тем отчётливее вспыхивали перед глазами жуткие воспоминания: крики, запах крови и жжёной земли, удушающий ужас, когда руки сжимали его горло. «Беги!»

Домик с черепичной крышей, стоявший на краю склона, выглядел до боли знакомо. Каменные стены были одного цвета с серым небом, нависшим над головой. Рядом бежал большой ручей, который всегда разливался после дождя и затапливал лужайку перед домом. Стена из сухого камня осыпалась, и Уилл обещал её починить, когда они с мамой только приехали сюда. Всё осталось точно так, как он помнил, разве что окна были темны, а входная дверь – распахнута настежь.

Уилл переступил порог. Внутри царила мёртвая тишина. Под потолком гнездились птицы и мелкие животные, а пол покрывали сухие листья и пыль. Оттого ещё более зловещими выглядели тёмные комнаты, где всё осталось по-прежнему – даже стол был всё так же накрыт, а шаль свисала со спинки кресла. Уилл вздрогнул, вспомнив, как мама обычно набрасывала платок на плечи, когда собиралась в деревню.

Он направился дальше через заднюю дверь, в сад, обнесённый изгородью, словно преодолевая некий невидимый барьер – к месту, где надеялся больше никогда не оказаться. Все инстинкты буквально кричали не ходить туда, отчего голова закружилась, но юноша упрямо шагал вперёд. Видения об этом месте так долго преследовали его. Уилл постоянно вспоминал, как падал на землю рядом с мамой и звал её.

Он боялся, что в саду кто-то будет, и вместе с тем надеялся на это. Одинокая фигура – коленопреклонённый мужчина – поднялся и повернулся.

Они с Саймоном оказались лицом к лицу.

Как часто Уилл представлял себе эту встречу! Ещё прежде, чем узнал имя врага, когда бежал по грязи сквозь дождь, когда обещал себе отыскать человека, убившего маму. Выяснив, что Саймон – богатый и влиятельный торговец, до которого не под силу добраться обычному беспризорнику, Уилл начал представлять себе их встречу в Лондоне. Затем Джастис поведал о происхождении убийцы. Тот оказался потомком Тёмного Короля, частью старого мира, чудовищем, создавшим тень специально, чтобы уничтожить Хранителей, почти богом, которого его последователи почитали настолько, что готовы были заклеймить себя в его честь.

Но сейчас Уилл видел перед собой просто мужчину. По-своему ужасало, что всё это сотворил обычный человек. Саймону было около тридцати семи лет. Тёмные волосы, красивые сияющие глаза в обрамлении густых ресниц. На нём хорошо сидел чёрный камзол из прекрасного бархата и высокие кожаные сапоги. Пальцы унизывало множество перстней. Внешность казалась странно знакомой… «Джеймс одевался по его вкусу и на его деньги, – подумал Уилл. – Джеймс… и Кэтрин». Возможно, именно это сходство выдавало подход Саймона к окружающим – он воспринимал людей как собственность, предметы, которые можно заполучить или же уничтожить, просто задув огонёк их жизней, как хозяин задувает пламя свечи.

– Мальчишка! Что ты здесь делаешь? Как пробрался мимо стражей?

Зажав ладонью рану на рёбрах, Уилл шагнул вперёд. В другой руке он крепко сжимал трофеи, которые собрал в недавнем бою, и заметно хромал, так как левая нога всё ещё плохо держала вес.

– Ты не знаешь, кто я, – произнёс юноша.

С этими словами он бросил перед Саймоном три фрагмента чёрной брони: латную перчатку, наплечник и шлем. Как только они коснулись земли, трава пожухла, образовав чёрный круг.

Саймон посмотрел на доспехи, перевёл взгляд на собеседника, и его глаза расширились.

– Знаю, тебе смерть не внове, – продолжал Уилл, – но мне прежде не доводилось никого убивать.

Саймон явно пытался осмыслить, как же единственному мальчишке удалось одолеть Оставшихся? Как вообще кто-то мог коснуться фрагментов брони и выжить? Спустя мгновение в глазах врага отразилось понимание, и он посмотрел на юношу совсем другим взглядом.

– Уилл Кемпен, – в голосе Саймона сквозило явное удовлетворение. – Я полагал, мне придётся охотиться на тебя.

– Ты пытался, – ответил юноша. – И убил при этом очень многих.

– И всё же ты пришёл ко мне сам.

Местность вокруг казалась ужасающе пустой, словно всё живое сбежало отсюда, слово двое заклятых врагов остались совсем одни под тяжёлыми почерневшими небесами. Ни звука не доносилось из леса и с полей, лишь ветер шелестел сухими листьями.