Возвращение Черного Отряда. Суровые времена. Тьма - Глен Кук

Происходившее не могло не привлечь ворон. Целая стая с карканьем закружилась над нашими головами. Вскоре две самые крупные птицы уселись на плечи Костоправа, а остальные разбились на пары и рассеялись по окрестностям.

Лодка затонула.

Судя по всему, она направлялась к каменистому островку, на котором росла дюжина чахлых сосенок среди столь же убогих кустов. Оказавшаяся поблизости ворона вдруг сложила крылья и завершила полет уже по баллистической траектории. Она осталась на плаву, но больше не трепыхалась.

Капитан нахмурился.

– Мурген, – распорядился он, – спустись по склону, там нет ветра. Найди место для ночевки. Пехоту растяни в линию только по эту сторону гребня. Выставь удвоенный караул. Два батарейных фургона – к берегу, держать остров под прицелом.

Его наплечные украшения вели себя нервно, но не это меня обеспокоило. Мне казалось, что Старик ведет себя как-то чудно. И почти не отвечает на вопросы.

Одна из ворон закаркала. Костоправ рявкнул на нее. Затем спешился, забрал у ближайшего солдата бамбуковый шест и зашагал вниз по склону. Конь пошел следом.

Солдаты, успевшие собраться возле нас, двинулись за Капитаном, на ходу разворачиваясь в боевую линию. Я не мог отстегнуть свой шест, потому что ехал верхом, да еще и держал знамя, так что мне оставалось лишь двигаться за пехотой. Дядюшка Дой организовал тыловое охранение, состоящее из него одного.

Неожиданно из укрытия выскочили два вражеских ополченца. Они метнулись к воде, но вдогонку устремился рой стрел. У нас был в силе приказ не брать пленных. Тенеземцев предупреждали, они получили четыре года на размышления и сделали свой выбор.

Тем временем солдаты разбились на группы и принялись устраиваться на ночлег – подыскивать удобные места и разводить костры. Подтягивались другие подразделения. Наша штабная команда расположилась с подветренной стороны громадного утеса. Все ворчали и тряслись от холода. Некоторые пессимисты пророчили снегопад.

Я укрепил знамя и вместе с дядюшкой Доем принялся готовить ужин. В нашем войске ни у кого не было слуг. Потому что слуги имеют обыкновение уплетать за двоих, а провиант нужен солдатам.

На ужин нам выдали рис и сушеные фрукты. Мы с Костоправом могли добавить к этому несколько ломтиков вяленой говядины, а дядюшка Дой – чуток сушеной рыбы. Но многим солдатам их вера запрещала употреблять в пищу плоть живых существ.

– Не худо бы выяснить, водится ли в этом озере рыбешка, – заметил я.

– Похоже, здесь может ловиться форель, – отозвался Старик, задумчиво глядя на воду.

Но даже не заикнулся насчет рыбалки.

Подошли батарейные фургоны. В каждом из них на раме вроде кроватной, шириной четыре фута и длиной десять, были уложены бамбуковые трубки. Эти батареи представляли собой одно из лучших изобретений оружейников Госпожи. За выдвижением фургонов на позицию Капитан надзирал лично, поскольку считал их своим козырем. Это и понятно – при такой облачности стемнеет быстро. А как только стемнеет, начнут шнырять Тени.

К востоку от озера, где по пересеченной местности наступало левое крыло дивизии Госпожи, взмыл светящийся шар.

Пролетев некоторое расстояние в южном направлении, он потерял скорость и начал медленно снижаться. Вскоре за ним последовало еще несколько шаров – все разных цветов.

Солдаты занервничали.

В ближайшем фургоне раздался хлопок. Взлетел, отразившись в воде, зеленый огненный шар. Ветер стих, и поверхность озера почти не рябила.

Я беспокоился куда сильнее, чем большинство наших солдат, потому что знал, на что способны эти мелкие вонючки – тенеплеты. Мне доводилось слышать, как вопят пожираемые невидимыми тварями люди.

Впрочем, рассказов о таких случаях солдаты наслушались вдосталь. Сегодня ночью часовые наверняка не сомкнут глаз.

Зеленый шар устремился к островку, и я перевел дух. Может, никакой опасности и нет, просто у страха глаза велики?

Расчеты бамбуковых батарей через равные промежутки времени выпускали шар за шаром. К острову снаряды не летели. Люди начали успокаиваться, да и ко мне помаленьку вернулось душевное равновесие. Я закутался в одеяло и улегся на спину, чтобы полюбоваться полетом светящихся шаров. Приятно было знать, что Теням не застать нас врасплох.

Я слышал, как парни из батарейной обслуги делают ставки на то, какого цвета шар вылетит следующим. Строгой последовательности не было, как и определенных целей. Солдаты уже скучали. Вскоре примутся ворчать: почему они должны обстреливать озеро, пока остальные видят сладкие сны?

Когда кто-то толкнул меня в бок, мне снился довольно странный сон, в котором фигурировали Радиша и Корди Мэзер. Я застонал и приподнял веко. Зная, что мне, готовившему ужин, не положено заступать в караул, я выругался, натянул на голову одеяло и попытался вернуться во дворец, где Мэзер спорил с Радишей насчет ее намерения кинуть Черный Отряд, как только будет покончено с Хозяином Теней. Создалось впечатление, будто я не просто видел сон, но каким-то образом присутствовал при самой настоящей беседе.

– Просыпайся! – снова толкнул меня дядюшка Дой.

Я попытался удержаться за сон. Было в нем что-то важное, неуловимо-опасное. Имевшее отношение к Радише и здорово огорчавшее Мэзера. Казалось, еще чуть-чуть, и я разберусь, в чем дело.

– Просыпайся, Костяной Воин.

Это сработало. Я терпеть не мог, когда нюень бао называли меня так, тем более что они не считали нужным объяснить значение этого прозвища.

– Кой черт? – проворчал я.

– Вставай. Тревога!

Из темноты выступил Тай Дэй.

– Одноглазый велел предупредить тебя, – сказал он.

– Ты-то зачем сюда приперся?

Его рука еще не зажила.

Я обернулся к Капитану. Тот уже не спал. У него на плече сидела птица, клюв шевелился возле его уха. Костоправ взглянул на Тай Дэя и дядюшку Доя и, ничего не сказав, устало поднялся на ноги, взял пару бамбуковых шестов и потащился туда, откуда можно было видеть озеро. Я последовал за ним, дядюшка Дой – за мной. Стоило подивиться тому, как бесшумно и ловко двигается этот приземистый и грузный старикашка.

В темноте я не увидел ничего нового. Крапинки света то и дело прошивали гобелен ночи.

– Совсем как светлячки.

Небо усеивали миллионы звезд. Тех парней, которые поставили на снегопад, ждало разочарование.

– Цыц, – приказал Костоправ.

Он к чему-то прислушивался, не иначе как к чертовой птице.

Интересно, а куда подевалась вторая?

Из фургона вылетел алый шар – точно такой же, как и десятки до него. Однако неподалеку от острова он резко уклонился вправо, снизился и рассыпался на тысячи рубинов.