Загадки истории. Франкская империя Карла Великого - Андрей Домановский

В предисловии к Эйнгардовой «Жизни Карла Великого» аббат монастыря Райхенау Валафрид Страбон (808–849) писал: «Карл, из всех королей наиболее желавший мудрости, старательно разыскивал и выращивал ученых, чтобы те, увлеченно занимались философией… Карл посредством нового и доселе почти неведомого этим варварам образования, превратил темный и, так сказать, слепой к какой-либо науке простор вверенного ему Богом королевства в светлый и зрячий». Действительно, Карл приложил немало усилий для того, чтобы собрать при своем дворе десятки интеллектуалов из разрозненных, удаленных друг от друга на многие сотни километров центров, где еще продолжали тлеть остатки античной традиции. Он нашел их в Италии, Испании, Ирландии и Англии, и, собранные воедино в одном месте при королевском дворе франкского государя и обогащенные взаимным влиянием, эти выдающиеся ученые своего времени зажгли факел науки, яркой, пусть и краткосрочной вспышкой осветивший мрак почти полностью погруженной в невежество средневековой Европы. Первой страной, покоренной Карлом Великим, стала Италия – эпицентр древнеримской античной культуры, которая хотя и пребывала в глубоком упадке после варварского лангобардского господства, однако имела громадный потенциал для возрождения. В здешних монастырях хранились бесценные латинские рукописи, здесь работали разрозненные интеллектуалы, способные не только их прочитать, но также понять и глубоко истолковать. Карл, рано оценивший значение образования и культуры, о чем свидетельствуют уже его ранние распоряжения на этот счет, так же быстро понял и значение Италии в своем государстве. Италийские рукописи были вывезены на север, а ученые-италийцы привлечены королем франков ко двору, где в 80-е гг. VIII в. именно их трудами был заложен фундамент того, что впоследствии получит название Каролингского Возрождения.

Среди ученых италийцев, стоявших у истоков придворной Академии Карла Великого, своим талантом и значением выделяются трое: грамматик диакон Петр Пизанский, талантливый теолог патриарх Павлин Аквилейский и Варнефрид, более известный под именем Павла Диакона. Петр Пизанский (744–799) первым возродил научные занятия в придворной школе и составил учебник грамматики, по которому учились первые «академики», посвятив его самом Карлу Великому. Несмотря на столь льстивое посвящение, сам правитель франков за всю жизнь писать так и не научился, хотя прилагал к этому немалые усилия. «Грамматику, – сообщает Эйнгард, – Карл слушал у Петра Пизанского – диакона, человека преклонных лет… Пытался он также и писать, и с этой целью постоянно держал под подушкой дощечки для письма, дабы в свободное время приучать руку выводить буквы; но труд его, слишком поздно начатый, не имел успеха». Однако при этом король франков свободно читал и говорил на латыни и легко понимал на слух греческий язык. С помощью секретарей вел обширную переписку, составлял капитулярии и другие документы, владел ораторским искусством и даже пел. Тот же Эйнгард, восхваляя своего патрона, сообщает: «Был он красноречив и с такой легкостью выражал свои мысли, что мог бы сойти за ритора. Не ограничиваясь отечественной речью, Карл много трудился над иностранною и, между прочим, овладел латынью настолько, что мог изъясняться на ней, как на родном языке; но по-гречески более понимал, нежели говорил. Прилежно занимаясь различными науками, он высоко ценил ученых, выказывая им большое уважение».

Вторым италийцем был Павлин Аквилейский (ок. 730–802), глубокий знаток как богословия, так и античной литературы. Взгляды Карла Великого на многие вопросы христианского вероучения и место Церкви в создававшемся им Граде Божьем на земле во многом сформировались под влиянием этого крупного теолога своего времени. Третьим стал Павел Диакон (720–799), прибывший к франкскому двору с целью вызволить из плена своего брата, принявшего участие в бунте лангобардской аристократии против франкского владычества. Павел Диакон был бывшим придворным учителем лангобардского короля, агиографом и талантливым поэтом, позже прославившимся своей «Историей лангобардов». Его вклад в Каролингское Возрождение стал особенно значимым. Именно он обучал греческому языку и византийским обычаям дочь Карла Великого Ротруду, обрученную с ромейским императором Константином VI. Его перу принадлежит труд «Деяния Мецких епископов», излагающий историю далеких предков Карла в комплиментарном для Каролингской династии свете. Уже в этом сочинении Павел Диакон проявил себя талантливым историком, умеющим находить и объединять разрозненные факты, и, что самое главное, выстраивать их в выгодном идеологическом свете. «Деяния Мецких епископов» стали важным вкладом в становлении официальной идеологии династии Каролингов, что было важно для продолжения легитимации династии. Позже, словно отдавая последнюю дань уважения своим лангобардским покровителям, история которых клонилась к закату под железной пятой франков, Павел Диакон написал замечательную «Историю лангобардов». Во многом именно благодаря этому сочинению предания и легенды, славные битвы и могучие властители этого германского племени известны современным историкам. Помимо названых трех интеллектуалов Папа Римский Адриан I предоставил Карлу Великому еще двух преподавателей церковного пения, которые впоследствии организовали свои школы в Меце и Суассоне.

Следующий период в истории придворной Академии Карла Великого – 790-е гг. – может быть назван англосаксонским. Он всецело связан с деятельностью выдающегося ученого Раннего средневековья англосакса Алхвина или Алкуина Йорского (730–804). Получивший блестящее образование в кафедральном училище Йорка у архиепископа Эгберта (умер в 766 г.), который, в свою очередь, был учеником самого Беды Достопочтенного (умер в 735 г.) – крупнейшего раннесредневекового ученого, признанного и неоспоримого авторитета того времени. Алкуин стал достойным и даже превзошел своего великого предшественника. Вот такую восторженную характеристику его деятельности оставил Ноткер Заика: «Альбин, родом из англов, прослышав, с какою охотой благочестивый король Карл принимает мудрых людей, сел на корабль и прибыл к нему; а он знал Священное Писание от начала до конца, как никто другой из современных ученых, и был учеником ученейшего Беды, наиболее сведущего толкователя Священного Писания после святого Григория (Папы Римского Григория I Великого) ((540–604) – прим. автора). Карл держал его при себе постоянно до конца своей жизни, за исключением времени, когда он отправлялся на войну; он хотел, чтобы его считали учеником Альбина, а Альбина – его учителем. Но он дал ему аббатство Святого Мартина в Туре, чтобы, когда он сам отсутствует, мог бы Альбин там отдыхать и обучать стекавшихся к нему учеников. Его обучение принесло столь богатые плоды, что нынешние галлы, или франки, могут сравниваться с древними римлянами и афинянами».

Опираясь на наследие латинского писателя первой половины V в. Марциана Капеллы, в частности на его трактат «Брак Филологии и Меркурия», Алкуин возродил учебный план изучения, так называемых «свободных искусств» – artes liberales – впервые разработанный и внедренный в обучение Флавием Кассиодором (ок. 490 – ок. 585) в его знаменитом монастыре под названием Виварий. Главной задачей всего обучения считалось всецелое и всестороннее постижение Библии, а путь к нему проходил через семь дисциплин, разделенных на две части: тривиум (первые три – грамматика, риторика и диалектика) и квадривиум (арифметика, геометрия, музыка, астрономия). После Алкуина план изучения «свободных искусств» стал классическим и надолго закрепился в образовательном пространстве эпохи Средневековья. Столь же длительная популярность ждала и его многочисленные учебники по разным дисциплинам, надолго ставшие классикой. Будучи талантливым педагогом, Алкуин разработал особый «вопросно-ответный метод» (Interrogatio – Responsio), когда ученик вопрошает о чем либо своего учителя, а тот отвечает ему, а затем они меняются ролями, и уже учитель спрашивает ученика, а тот должен давать правильные ответы. Эта диалогичная форма была и методическим приемом, и литературной условностью, вызывая в памяти перипатетические прогулочные беседы античных философов. До наших дней сохранился текст подобного «словопрения», происходившего между Алкуином и сыном Карла Великого принцем Пипином «Словопрение высокороднейшего юноши Пипина с Альбином Схоластиком». Вот его фрагмент: