Первый и последний. Немецкие истребители на западном фронте. 1941-1945 - Адольф Галланд

Из разговора Гитлера с Йодлем ясно, что намерение опять перейти в наступление на западе существовало уже в конце июля. 11 октября Гитлер ознакомился с оперативным планом, разработанным Генеральным штабом, и в принципе одобрил его. С самого начала он гарантировал обеспечение сильной истребительной поддержки для армии, ориентируясь на предпосылки, которых не было в наличии.

К тому времени подготовка продвинулась настолько далеко вперед, что ее вряд ли можно было видоизменить без видимого ущерба, а мое влияние среди высшего командования упало настолько низко, что любая такая попытка в любом случае была бы явно безнадежной. В этот период времени меня терпели просто потому, что не знали, кто же будет моим преемником. Третье и последнее резервное соединение должно было стать моей последней главной задачей в качестве командующего истребительной авиацией. Резерв был готов, теперь его забирали у меня.

Наступил момент, когда дальнейшее продолжение борьбы утратило для меня всякий смысл...

Именно теперь, когда Красная армия была готова открыть ворота на запад, у германского руководства не должно было быть никакой иной цели, кроме как бросить все имевшиеся силы против этого противника. Если бы вместо Арденн немецкие дивизии были посланы на восток, то, вероятно, еще имелась бы возможность задержать поток советских войск. Ведь если для намеченной задачи по захвату превосходства в воздухе над рейхом уже как бы не следовало применять нашу истребительную авиацию, силой около 4000 самолетов, то все равно такие силы можно было использовать в целях содействия армии в последнем крупном сражении войны. И с помощью истребительной авиации добиться совершенно иных результатов в борьбе с врагом на востоке, нежели на западе. Сегодня эго общепризнанный факт, что немецкое наступление на западе укрепило позиции Кремля против западных союзников в судьбоносных решениях, принятых на Ялтинской конференции.

В конце января союзники ценой тяжелых усилий вернули назад всю территорию, которая была утеряна в ходе нашего наступления в Арденнах. В феврале второе немецкое наступление севернее и южнее Страсбурга было также отражено. Однако на востоке 12 января разразилась целая буря, пять советских армий пересекли немецкие границы.

Свой смертельный удар люфтваффе получили в ходе наступления в Арденнах. В незнакомых условиях, при недостаточном уровне боевой подготовки наше численное преимущество не сказалось должным образом. Наши силы постепенно сокращались во время переброски, на аэродромах и в больших воздушных сражениях, особенно под Рождество, пока наконец не были полностью уничтожены. Операция "Аэродромная плита" стала завершением этой трагедии. Рано утром 1 января 1945 года в воздух поднялись все самолеты, включая даже некоторые соединения ночных истребителей и бомбардировщиков. Ими было предпринято массированное нападение с низкой высоты на аэродромы союзников на севере Франции, Бельгии и Голландии с целью парализовать одним ударом неприятельские силы. При хорошей погоде столь крупномасштабное нападение необходимо было предпринимать соответственно чуть раньше. Согласно военным сводкам, было уничтожено около 400 самолетов союзников, однако противник оказался в состоянии возместить свои потери гораздо раньше, чем это могли сделать мы, так что в этом жестоком сражении был принесен в жертву наш последний резерв. Из-за страшного заградительного зенитного огня, который велся с атакуемых аэродромов, из-за аэростатного заграждения против "Фау", а также в результате действий неприятельских истребителей и нехватки у нас топлива, наши потери составили в целом около 300 летчиков-истребителей, включая 59 ведущих командиров.

Только благодаря радикальной перестройке и роспуску некоторых соединений еще можно было сохранить то, что оставалось. Но эта задача уже возлагалась на плечи моего преемника!

Было тяжело и больно, когда в январе 1945 года меня сместили с должности командующего истребительной авиацией. Тем не менее, если бросить взгляд в прошлое и осмыслить его в свете последующих событий, то я даже доволен, что меня сместили и отстранили, поскольку само командование придерживалось военной концепции, противоположной моей, в особенности когда речь шла о воздушных методах веления войны. Да, я был рад, что снова могу вступить в ряды миллионов немецких солдат, которые даже при безнадежном положении дел на фронте по-прежнему выполняли свой долг, не забивая себе понапрасну голову ни военными, ни экономическими соображениями. Как только я оказался на фронте, в гуще сражения, эта мысль служила для меня огромным утешением, мне уже было не до того, каким бы безнадежным ни было положение дел.

Практические и личные разногласия также утратили привкус горечи. Кто помнит напряженность тех дней, омраченных неминуемым крушением, поймет меня. Я предполагаю тут коснуться деталей, необходимых для того, чтобы лучше понять кризис среди командования люфтваффе, который в открытую разразился ближе к концу 1944 года и в начале 1945 года.

Авторитет Геринга со времени битвы за Англию непрерывно падал, особенно его влияние ослабло после гамбургской катастрофы, так что было очень сомнительно — сможет ли он восстановить его снова. Человек, который был выбран преемником Гитлера, "самый преданный паладин фюрера" — как он сам себя называл с гордостью, основатель люфтваффе, возможно, единственный из лидеров национал социализма, кто пользовался настоящей популярностью среди немецкого народа, теперь устал от руководящей роли и общественной жизни. В конце 1944 года Геринг предпринял свою последнюю энергичную попытку вернуть себе доверие фюрера, люфтваффе и всего народа. Но было слишком поздно. Ошибки и оплошности положили начало цепной реакции, которую уже никак нельзя было остановить.

Рейхсмаршал стоял во главе люфтваффе со времени его основания, но поскольку его влияние ослабевало, другие силы занимали ведущее положение. Образовались определенные круги, которые боролись за руководящие позиции. Решения принимались не на основании реальных планов, а в результате упорной борьбы между заинтересованными кругами. С каждым днем эта борьба становилась все ожесточеннее.

После особенно тяжелых налетов на наши производства топлива как до, так и во время англо-американского вторжения нехватка горючего привела к необходимости расформировать целый ряд авиационных соединений, дальнейшее существование которых никак не могло быть оправдано. Кроме бомбардировочных, разведывательных и транспортных частей, все подразделения 9-го авиакорпуса, как и сам корпус, должны были быть распушены.

Хотя первоначально эта часть была сформирована для проведения атакующих действий пробив Англии в виде контрмеры — террор против террора.

Но вместо того чтобы расформировать 9-й авиакорпус и перевести всех его летчиков в истребительную авиацию, как предлагалось мной, генерал, командовавший этим корпусом, кстати, он был командующим бомбардировочной авиацией, сумел провести в жизнь свою схему, которая, видимо, лучше соответствовала наступательному умонастроению Гитлера. Ее смысл заключался в том, что полки бомбардировщиков преобразовывались в истребительные только на время, так, чтобы в любой момент их можно было вернуть к активным действиям. Но это была утопия.