В чьих интересах действует Путин - Юрий Мухин

Больше ничего говорить об этих отношениях нельзя — попадете в тюрьму, узнаете все, в том числе и то, о чем говорить нельзя.

Теперь о тех, с кем придется жить бок о бок.

С профессиональными преступниками, какими-либо «ворами в законе», я не сталкивался. Бывалые арестанты говорят, что они в Бутырке есть, но их держат отдельно в «замороженных хатах» — в камерах, с которыми трудно связаться. Я, к примеру, так и не понял, кем были «смотрящие» блоков в Бутырке и «смотрящий» всего СИЗО — профессиональными преступниками или, как и «смотрящие» в тех камерах, в которых сидел я, — тоже «первоходки»? Поэтому естественный, остающийся после детективных фильмов страх, что вы сразу попадете в лапы каких-то татуированных церковными куполами воров в законе, имеет право на жизнь, но я подобных не видел, хотя довольно долго сидел и в камере с 24 нарами («шконками»).

Кстати, «смотрящий» в нашей «хате», крепкий татарин лет 35, сидящий по статье о мошенничестве, имел не татуировку, а тату — художественно выполненного огромного орла на плече, да еще пара человек имела мелкие татуировки, явно оставшиеся со времен детских шалостей. У остальных ничего подобного не было, как и не видно было желания татуировку заиметь. Хотя очень многие смиряются с тем, что им еще долго придется быть в роли зэков, и начинают как бы чувствовать себя преступниками, а места заключения — своим домом с определенными порядками. Должен сказать, что эти зэковские порядки чаще всего имеют полезный для тюрьмы смысл (к примеру, требования к чистоте), но иногда выглядят достаточно чудными и надуманными.

Говорят, что в тюрьмах России 30 % заключенных совершенно ни в чем не виновны. Я, не видя уголовных дел, так уверенно говорить не могу, но у меня тоже сложилось такое же впечатление. По меньшей мере, трое из тех, с кем пришлось познакомиться, были точно совершенно не виновны в том, что им инкриминировали, по остальным, отрицающим свою вину, разумеется, так уверенно говорить нельзя. А отрицала вину действительно примерно треть. Что касается остальных, то у 80 % из них (претендентов на 5—10 лет лишения свободы) вина была такая, что я бы их выпорол ремнем (пригрозив, что если будут продолжать, то выпорю и пряжкой) и с позором бы отпустил еще из ментовки. Но я уже писал об этом.

То есть в целом в камерах, вас будут окружать такие же люди, которых вы привыкли видеть и на свободе, да и в коридоре за закрытой дверью будут такие же люди, а вся мразь человеческая у вас будет в судах и следственных комитетах. Но на встречу с этой мразью вас будут вызывать очень редко.

Теперь о главном. И в Бутырке действует А.У.Е. — так это пишется. Расшифровывается по-разному, но мне расшифровали так: «Арестантский уклад и единство». Это правила поведения арестантов, принятые всеми арестантами для себя. Разумеется, эти правила можно и не выполнять, но лучше выполнять, я согласился выполнять сразу и без разговоров.

Как это выглядело? Вот меня, с матрасом и постелью в одной руке, и с пакетом с бумагами от суда и следователя и со шлепанцами, в которых меня взяли на пляже в Крыму, в другой руке, привели к дверям общей «хаты». Я был в туфлях, на мне были спадающие джинсы без ремня и рубашка с коротким рукавом. И все. Открылась дверь «хаты», арестанты тут же подхватили меня и мои вещи и помогли войти, «смотрящий» пригласил к себе на «шконку» и в кругу других арестантов начал с вопроса: «Какая у вас беда?», — какая статья УК? Конечно, в моем случае арестанты удивились необычностью статьи, изучили постановление о привлечении меня в качестве обвиняемого (убедились, что у меня статья не позорная, скажем, не изнасилование), расспросили, что у меня есть из вещей. Выяснив, как меня взяли, тут же нашли мне чистые треники и майку, чтобы я мог переодеться полегче. Потом забраковали мой матрас и мою постель, и выдали мне и матрас потолще, и новый комплект постельного белья. Посадили за «дубок» (стол), налили чая, пододвинули печенье, сахар, «смотрящий» подошел и положил рядом целую пачку «Мальборо» и спички. Показали, где и что в «хате» находится и как этим пользоваться, пригласили брать чай и сахар, сколько хочу и когда хочу. Начали думать, какое «погоняло» мне дать, я предложил «Игнатьевич», но прижилось «дядя Юра». Хотя «погоняло» «экстремист» тоже иногда использовалось, но скорее в качестве шутки.

И вот так встречали всех «честных арестантов», попавших в СИЗО, как и я, — без ничего. (С нечестными встречи выглядят по-другому, но вам-то зачем быть нечестным?)

Потом помощник «смотрящего» мне объяснил, что все зависит от моего материального состояния на воле — если мне не в тягость (не в разорение семьи), то я должен платить 2 тысячи рублей в месяц на общие дела — на закупку инвентаря для камеры, моющих средств, кроме того, в камере были холодильник и телевизор, купленные на общие деньги. (Сядете — узнаете, на что еще идут эти взносы.) Кроме этого, мне ежемесячно надо вносить в камеру натурой 2 кг сахара, два блока сигарет, шесть пачек чая. Еда в СИЗО хотя и достаточная, и по факту не съедается, но очень пресная, однообразная и быстро приедается, а сахара полагается одна столовая ложка в день. А теперь учтите, что многие арестанты не только без денег и помощи с воли, но и вообще не из Москвы (в тюрьме СССР все еще существует), поэтому А.У.Е. обеспечивает их хотя бы куревом в приемлемом количестве и чаем с сахаром «от пуза». Кроме того, для них (для общего пользования) закупается лук, приправы, конфеты (без фантиков), кое-какие разрешенные в тюрьме фрукты (при мне закупили свежие яблоки).

Мой сын, разумеется, тут же это требование А.У.Е. выполнил и я полученные припасы получил и сдал на склад камеры. Кстати, когда меня переводили в другую камеру, то из этой камеры вернули блок сигарет, пачку сахара и пару пачек чая (для «общака» в будущей «хате»). И научили, чтобы я там сказал, что по деньгам у меня нет задолженности перед обществом тюрьмы до середины сентября, и если потребуется, то смотрящий этой «хаты» это подтвердит.

Можете получать с воли разрешенные продукты; если есть деньги, то можете закупать для себя в буфете готовую, практически ресторанную еду — у нас в «хате» такие были (если денег на воле много, то вообще можно попасть на VIP условия в отдельную камеру со всеми удобствами и посещать тренажерный зал). Это ваши возможности, но А.У.Е. заботится о минимально приемлемом уровне жизни в тюрьме для всех «честных арестантов» вне зависимости от их материального положения.

Кто такой «честный арестант»? Точно не уверен, но ключевое слово в этом понятии — «честный». Никто не потребует от тебя, чтобы ты признался в преступлении — это твое дело, наоборот, будут, как могут, советами помогать тебе выкрутиться. Но с остальными арестантами ты должен вести себя честно: не идти в услужение к надзирателям (не «ссучиваться»), не врать о своей статье и тюремной истории, уважать А.У.Е.

О «смотрящем». Как я понял, его главная задача — обеспечить терпимую жизнь в камере, поэтому он реально необходим самим арестантам. «Смотрящий» следит, чтобы не возникали ссоры, чтобы соблюдалась справедливость, кстати, коллективом давит на тех, кто ведет себя неправильно, — в этом случае собирает всю камеру и ставит проблему на суд всех. Кстати, он же, вместе с другими, уже набравшимися тюремного опыта, учит, как вести себя, чтобы не попасть в тяжелое положение при дальнейшем отбывании срока уже в лагерях. К примеру, одного узбека, уже готовившегося уходить на этап, наш «смотрящий» долго, громко и зло отчитывал за глупое хвастовство, предупреждая, что «на зоне» за неисполненное хвастливое обещание можно сильно поплатиться (худой и жилистый узбек хвастался, что может 60 раз подряд выжаться на турнике, проверили — не смог). «Смотрящий» имеет некие привилегии (не дежурит), но, надо сказать, что он и занят больше всех (чем — узнаете).