Куколка - Генри Лайон Олди

– Ну, знаете… – с нескрываемой брезгливостью сообщила Эмилия, изучая добычу. – Всякое ожидала, но это… Хоть бы спрятали, что ли, от посторонних глаз?

Штильнер в гневе замахал руками, желая возразить, дать укорот нахалке, и не в силах от ярости произнести хоть слово. Лишь спазматический кашель клокотал в горле. Наконец он угомонился, плюхнулся на диван и тщательно промокнул вспотевшую лысину платком. Лицо профессора сделалось утомленным, несчастным. Чувствовалось, вранье дается ему с огромным трудом, вызывая физическое недомогание.

«Хотел эротики, малыш? – усмехнулся маэстро Карл. – Получи и распишись…»

«И комедия не заставила себя ждать,» – подвел итог Гишер.

Лючано понимал гематрийку. Предмет, извлеченный Эмилией из футляра, не предназначался для демонстрации в приличном обществе. Разве что в «мягких» порно-фильмах, для семейного, так сказать, просмотра. Вагина из губчатой самоувлажняющейся микропорки с мобильными нано-стимуляторами, семясборник-консерватор, и отдельно – медальон-носитель с плесенью куим-сё. Запись «Тайных грез» или сериала «Новенькая из 10-Б». Этой штукой пользовались в донорских пунктах при сдаче мужского семени в банк, или для анализов. Но большей частью «мамочку» – мастурбатор «Lady blue», в комплекте виброяйцо для дополнительной стимуляции – облюбовали одинокие, застенчивые неврастеники, испытывающие трудности с сами знаете чем.

– Вот, – еле слышно буркнул профессор, – теперь вы без спросу роетесь в моем столе… Постыдились бы! А это, между прочим, совсем не то, что вы думаете. Это, знаете ли, оборудование. Да-с, оборудование! Необходимое для эксперимента. Думаете, легко мне было спрашивать «мамочку» у продавщицы? Чуть со стыда не сгорел…

Холодные, бесстрастные глаза гематрийки в упор смотрели на Штильнера. И Тарталья готов был поклясться, что в самой глубине, на дне, в тайном омуте, поблескивают знакомые искорки. Женщины так глядят на своих мужчин, оставшись с ними наедине. На пожилых, лысых, смешных мужчин, зачастую еще не выяснивших, что они – свои.

Глядят, не видя лысины.

Не замечая возраста.

Обращая комическое в величественное.

– Насколько я вас знаю, профессор, – сказала Эмилия Дидье, – вы предусмотрели и запасной вариант. Я имею в виду, кроме «мамочки». Не Данилу же, извините, использовать…

Она шутит, с изумлением понял Лючано. Но изумление быстро прошло: мой сон, что хочу, то и подмечаю. Даже влюбленность и чувство юмора у гематров.

Профессор кивнул с достоинством:

– Да, предусмотрел. Я предполагаю взять на борт проститутку-брамайни, способную к зачатию и последующему деторождению. Это недорого и реально. Я узнавал. Отказ от родительских прав она подпишет перед стартом.

Сон мало-помалу становился интересным.

– Я понимаю это следующим образом, – Эмилия опустила футляр со злополучной «Lady blue» в ящик стола. – Вы, Адольф Фридрихович, тайно готовитесь к отлету на «Жанетте». С Данилой Бобылем, а если граф откажет, то и без Данилы. В самом деле, у вас же есть лицензия, вы три месяца штудировали пилотирование… Карту флуктуативных скоплений подходящего класса, полагаю, вы составили лично, как видный теоретик. В качестве суррогатной матери вы берете с собой проститутку-брамайни. Если проститутка откажется лететь, у вас про запас есть чудесный мастурбатор, способный хранить семя до трех недель. Я ничего не упустила?

К концу ее тирады Штильнер был густо-багров. Лючано ожидал взрыва, но ошибся. Профессор шумно выдохнул, обеими руками пригладил волосы и рассмеялся.

– Я, Эмилия Лукинична, иногда забываю, что вы из гематров. Слишком уж вы мне симпатичны. Нет, голубушка, вы изложили дело самым подробным образом. Спасибо, что вскрыли всю авантюрность затеи сумасбродного Адольфа Штильнера. А теперь послушайте меня. И не перебивайте! Вы единственная, с кем я делился своими умозаключениями, а значит, единственная, кто в силах понять.

Он опустился на диванчик и замолчал, собираясь с мыслями.

– Да, я теоретик. Рассеянный, непрактичный, легко увлекающийся человек. Но даже я вижу, что будет, выйди я на ученый совет. Почтенные коллеги, всем встать! Я принес вам преприятнейшее известие – радикальный прорыв в социал-управлении эволюцией человека осуществлен! Отныне передача расовых свойств энергетов по наследству при смешанных браках – тьфу, плюнуть и растереть! Дело за малым: в процессе зачатия, помимо обоих родителей, должен участвовать «третий нелишний» – флуктуативный материал, посланец космоса! Одного будущего родителя, а лучше – сразу обоих, требуется предварительно заразить частицами флуктуации континуума, которая в свою очередь рождена РПТ-маневром наших кораблей! «Кракен» или «дэв» в супружеской постели – залог успеха! Дорогие друзья, мы организуем экспедицию для подтверждения моей гениальной гипотезы, и благодарная Ойкумена нас не забудет! Господа меценаты, уважаемые спонсоры, шапку по кругу!

– Вы уйдете под громовой хохот, – тихо сказала гематрийка. – При вашей репутации…

Штильнер с горечью усмехнулся.

– Разумеется. При моей репутации. Я даже не успею перейти к научным выкладкам. К объяснениям, что вместо агрессивного «кракена» для инициации собираюсь использовать «прото-амёбу». К заявлению, что корректировать эволюцию микрокосма можно лишь инструментами эволюции макрокосма… Меня закидают гнилыми томатами. Но самое опасное не это. Томаты я стерплю. А если в зале окажется ушлый молодчик, который сумеет подтвердить мою гипотезу на практике? Раньше, чем это сделаю я? Я готов делиться позором. Но делиться лаврами я не желаю!

Лючано впервые видел такого профессора Штильнера. Он недоумевал, в чем дело. Шутки подсознания, решившего облагородить глупый сон – превратив комическое в космическое, а нелепость в самопожертвование? Причуды рассудка, компенсирующего напряжение реальной жизни?

Влияние «ошейника»?!

Стоило пару дней назад переволноваться из-за медицинского обследования, поддаться мнительности, воображая себе ужасы безумной заразы, частицы фага, поселившейся в твоих кишках – и нате-ка! Психика трансформировала нервный срыв в дурацкий сон, а собственный страх – в завиральные идеи Штильнера. Нельзя же, в конце концов, допустить, что нам снится реальный случай, который имел место быть?!

А когда, собственно, это могло случиться? Евгенический центр «Грядущее» уже существует и еще не лопнул, как пузырь. Значит, не более одиннадцати и не менее четырех лет тому назад. Вычислить точнее вряд ли удастся…

Бросая вызов этому безнадежному «вряд ли», сон вновь окаменел. Фигуры двух людей замерли. Перестал мерцать, а там и погас сакраментальный люминофор «ЕЕЩУДЯРГ». Лючано почувствовал, как, бестелесный и счастливый, он взмывает ввысь: над сном, над кабинетом, превратившимся в крохотную сцену – нет, в ящик кукольного театра, с каким, по словам тетушки Фелиции, ходили по Борго древние невропасты. От ящика в разные стороны тянулись пучки. Их структура вызывала оторопь. Преодолевая страх, Тарталья взялся за один из пучков, разбирая на нити, и искренне удивился, когда в ящике началось движение.