Ключи к полуночи - Дин Кунц

Джоанна облегченно вздохнула:

— Я так рада это услышать.

— Да что вы?

— Если бы вам понравился замок Нийо слишком сильно, то как бы вы смогли понравиться мне? Я люблю мужчин с хорошим вкусом.

— Вы хотите сказать, что я должен был найти его вычурным? — спросил Алекс.

— Большинство людей, если у них развито чувство прекрасного, находят его таким, если, конечно, они понимают японский стиль.

— Я подумал, что это местный ориентир.

— Да, исторически. Он привлекает туристов более, нежели самих японцев.

Они прошли через основные ворота, а затем через вторые — Карк-Мон, богато украшенные резьбой по дереву. За ними находились широкий двор и сад замка.

Пока они пересекали двор, Джоанна рассказывала:

— Большинство представителей западной цивилизации считают, что древний замок — это нечто массивное и чрезмерное. Обычно они разочаровываются, находя здесь небольшое количество таких огромных и внушительных памятников архитектуры, но им почти всегда нравится замок Нийо. Его пышность в стиле рококо — нечто, о чем они потом рассказывают. К сожалению, Нийо не совсем представляет фундаментальные качества японской жизни и философии.

Джоанна понимала, что она начала нервно бормотать, но ничего не могла поделать. Во время обеда, и особенно позже, в тесноте душного такси, она осознала мощное сексуальное напряжение, возникшее между ними, жаждущий утоления эротический голод. Она и хотела, и не хотела того, что могло бы утолить его... к тому же она испугалась собственно акта, к которому ее могли бы принудить. Вот уже шесть месяцев у нее не было любовника, и все это время она жила в ожидании кого-нибудь очень похожего на этого привлекательного мужчину. Джоанна хотела, чтобы Алекс Хантер оказался в ее постели, хотела удовольствия, хотела давать и получать ту особенную нежность и животную близость, но не знала, сможет ли она полно насладиться всем этим, а затем избежать болезненного расставания. В основном она была цельной, основательной натурой, нелегко идущей на разрыв. Но с Алексом Джоанна чувствовала, что она будет ходить по краю пропасти. Ее последняя связь закончилась печально, и предпоследняя — тоже, также, несомненно, закончится и эта. Ее чувство носило характер сильной, необъяснимо разрушительной крайности, необходимости уничтожить все то хорошее, что возникало между ней и другим мужчиной, необходимости разбить все это вдребезги как раз в тот самый момент, когда все это хорошее переставало быть просто сексуальной игрой и становилось любовью. Всю свою жизнь Джоанна хотела стабильной связи, ища ее с тихим отчаянием. Ее темперамент не подходил для одинокой жизни; однако, несмотря на это, она отказалась от предложения выйти замуж, хотя и питала глубокую симпатию к этому человеку. Джоанна бежала от желанной близости, когда та была в пределах досягаемости, и всегда по причинам, которых она не могла понять. Каждый раз, когда она почти решалась принять предложение, у нее возникало беспокойство, что ее предполагаемый жених проявит больше любопытства, когда станет мужем, чем когда будет просто ее любовником. Джоанна беспокоилась, что он слишком глубоко исследует ее прошлое и узнает правду. Правду. Беспокойство раздувалось в страх, и этот страх быстро становился истощающим, невыносимым, всепоглощающим. Но почему? Черт возьми, почему? В ней не было ничего такого, чтобы скрывать. В этом она была уверена. Джоанна не лгала, когда говорила Алексу, что в ее биографии однозначно не хватает важных событий и тайн. Тем не менее она знала, что если у нее будут отношения с ним и если он хочет большего, чем случайной связи, то она будет отвергать его и отдаляться с такой быстротой и внезапностью, что это его ошеломит. А когда он уйдет и она останется одна, она будет раздавлена этой потерей и возненавидит себя, хотя никогда прежде этого и не испытывала. Страх был нелогичным, но она не могла преодолеть его. Вот по этой-то причине, идя рядом с Алексом через двор замка Нийо, Джоанна говорила без умолку, затянуто, наполняя тишину тривиальной болтовней, которая не оставляла места ничему личному.

— Представители западной цивилизации, — менторским тоном рассказывала Джоанна, — больны действием и беспокойством с момента, когда они просыпаются, и до момента, когда они засыпают. Они бесконечно жалуются на ужасные стрессы, которые корежат их жизни, но в действительности это питательная почва для них. Они рождены для спешки, движения, потрясений. Здесь же жизнь совершенно противоположна: спокойная и размеренная. Ключевыми словами японской философии жизни, по крайней мере, для большей части ее философской истории, являются слова "безмятежность" и "простота".

Алекс победно улыбнулся и произнес:

— Не обижайтесь, ...но судя по вашему сверхвозбужденному состоянию, в котором вы находитесь с тех пор, как мы вышли из ресторана, вы все еще более дитя Запада, нежели Японии.

Смутившись, Джоанна ответила:

— Извините. Это оттого, что я люблю Киото и Японию настолько, что начинаю говорить без остановки, как ненормальная, когда показываю кому-нибудь достопримечательности. Мне бы очень хотелось, чтобы вам здесь тоже понравилось.

Они остановились у главного входа одного из пяти сообщающихся зданий замка. Алекс сказал:

— Джоанна, вас что-то беспокоит?

— Меня? Нет, ничего. — Ей стало неуютно от его проницательности, и опять появилось чувство, что она ничего не могла скрыть от этого человека. Он обладал сверхъестественной способностью читать ее самые сокровенные мысли.

— Это точно, что вы можете провести сегодняшний день со мной? — заботливо спросил Алекс. — Как я уже сказал, если бизнес зовет, мы можем выбрать другое время.

— Нет, нет, — сказала Джоанна. У нее не хватило сил прямо взглянуть в его пронизывающие черные глаза. — Я всего лишь пытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы быть хорошим гидом.

Алекс посмотрел на нее, задумчиво подергивая себя за аккуратно подстриженный ус.

— Идемте, — оживленно сказала она, пытаясь скрыть чувство неловкости. — Нам еще так много надо посмотреть.

Когда они шли за группой туристов через богато разубранные залы, Джоанна рассказывала Алексу долгую и яркую историю этого замка. Замок Нийо был настоящим воплощением и вместилищем произведений искусства, хотя значительное количество их тяготело к вычурности. Первые здания были возведены в 1609 году. В то время они служили киотской резиденцией главному военачальнику из благородной семьи Токугава. Позже замок был значительно укрупнен за счет частей замка Фушими, разобранного Хидиоши. Ясно, что несмотря на ров, орудийные башенки и столь мощные железные ворота, Нийо строил человек, не сомневающийся в его безопасности, потому что с его низкими стенами и просторными садами этот замок никогда бы не выдержал натиска врага. И хотя замок Нийо не представлял сути японской истории и стиля, в то же время он был вполне удачным, намеренно пышным жилищем очень богатого и могущественного диктатора, требующего абсолютного повиновения и позволяющего себе жить так же хорошо, как и сам император.