Возгарка II - Ксения Ахметшина

Я же ощущал некоторое облегчение от жжения в венах, забываясь в её нехитрых мыслях и кипящих эмоциях, так что решил попользоваться девчонкой в качестве анестетика. С Войко так не получится, он чувствует моё вторжение и сразу же переходит на диалог, выясняя, чего мне надобно. К тому же мой верный друг и помощник непрошибаем, флегматичен и в целом не склонен к бурным переживаниям. Касаться его разума откровенно скучно, о чём я никогда ему не сообщу.

— Но вы ведь можете так свободно вторгаться только в голову тех, кто пил вашу кровь? — недоверчиво покосилась девчонка, сильно переживая о границах вампирской власти над смертными.

— Некоторое время я могу влиять и на тех, чью кровь получил, — признал я. — Особенно, если кусал их. Лёгкое заражение ощущается как ранняя стадия формирования ментальной связи, но затем обрывается. Этого недостаточно, чтобы прочитать мысли, увидеть воспоминания или изменить их, но хватает для воздействия на эмоциональную сферу. Например, я могу подселить человеку жгучее желание немедленно встретиться со мной.

Кто бы видел эти глаза! Какое бешенство! Какой огонь! Даже смешно, как легко вывести этот цветочек из равновесия, стоит намекнуть на похабщину в отношении Аннушки.

— Но взглядом вы только зачаровываете? — Ярочка всё же взяла себя в руки. Учится, молодец. — Внушаете всякое, как мне в лесу? Чтобы проникнуть в мозг незаражённого человека, вам нужно касаться его головы?

Я сдержанно кивнул.

Рассказывать, что наиболее могущественные вампиры способны воздействовать разом на целую толпу, гулять по чужим сновидениям или призывать на расстоянии жертв, которых даже не видели, пока не стал, чтобы не пугать. Девчонка слишком близко к сердцу воспринимает вопросы свободы воли, забавно для её возраста. Нет бы порадоваться, что сама обретёт такие возможности.

— Так, подожди, впереди мель. Эй, Радек, ты заснул на посту? — я поднял голову к матросу на марсе.

— Кэп, но у меня же нет твоего зрения! — возмутился блондин, спускаясь.

— Демир, лево руля, поворот оверштаг! Грот-гика-шкоты стянуть!

Судно тронулось к ветру, и я раздёрнул кливер-шкоты, не дожидаясь прохиндея.

Через пару минут манёвры завершились. Шхуна пересекла носом линию ветра и увалилась до нужного курса, а обойдя опасность, вернулась к прежнему. Отчитав Радека и обрадовав его новым дежурством по швабре, я направился к оставленному ребёнку.

Ярочка успела позабросить работу и вглядывалась в темные ночные воды, но ничего не могла рассмотреть. Печально выдохнула и воззрилась на меня:

— Я ведь не смогу видеть в темноте, как вы?

— Ты для этого ещё слишком живая, — пошутил я, но девчонка не оценила чёрненькой шутки.

Вспомнила про надкусанный бутерброд в руках и вгрызлась в него, уходя в размышления о своей судьбе-кручинушке. Как будто я действительно испоганил ей жизнь, а не подарил бессмертие! Ещё и душа её, оказывается, проклята.

— А как вы стали вампиром? — закончила она грустные думушки.

— Со мной не было таких приключений, как с тобой, — вдаваться в подробности я не собирался, так что изложил максимально кратко: — Я родился в благородной семье и с детства знал, что получу бессмертие. Меня напоили кровью, когда я был младше тебя. С возрастом я полюбил море, оно же меня и погубило.

— Вы утонули? — ужаснулась девчонка.

— Да, в кораблекрушении.

Она помолчала, опираясь на планширь и глядя на воду.

— Но всё равно продолжаете плавать?

— Любовь — злая штука, — усмехнулся я. — Но сейчас меня утопить уже не получится.

Доедая бутерброд, Ярочка заметила, как с неба сорвалась звёздочка. Сразу же зажмурилась, загадывая желание.

— Нет, не сбудется, — гаденько сообщил я.

— А вы постарайтесь, — огрызнулась рыжая.

Затем звезды начали сыпаться, как ягоды из лукошка. Ярка обалдело смотрела на небо и не могла подобрать отвисшую челюсть. Я раздвинул колена подзорной трубы, сунул девчонке и направил — знал, что пригодится. Её наполнил чистый, неподдельный восторг. Улыбка заиграла до ушей, а глазки, то и дело отвлекавшиеся от окуляра, заблестели.

Я тоже улыбнулся. Детские эмоции — живые и яркие — утешали мою боль.

— Какая красота… — выдохнула она шёпотом.

— Ты раньше не видела метеорных потоков? — я поднял рассечённую бровь. — Они же несколько раз в год случаются, летом просто самый зрелищный.

Она помотала головой и с увлечением спросила:

— А правда, что когда рождается человек, на небе зажигается звезда? Я слышала такое от некоторых гостей. Дескать, сколько звезд на небосводе, столько людей на земле. И если звезда падает, значит, кто-то умер. Получается, сейчас погибло очень много людей? Наверное, неправильно тогда радоваться этой красоте…

— Яра, будь это правдой, звёзды сыпались бы с небес нескончаемым потоком, ведь кто-то умирает чаще, чем ты можешь щёлкать пальцами. Не забивай голову всякой ерундой. И метеоры — даже не звёзды, это куски льда, пыль и камни, сгорающие от трения о воздух.

— А откуда в небе камни? — удивилась девчонка.

Не сдержав лёгкой улыбки, я опёрся на фальшборт.

Пожалуй, рассказывать про кометы и оставляемые ими пылевые хвосты рановато. Девчонка ведь даже в школу не ходила. Чему её могли научить добрые родичи и посетители трактира? Наверняка