Американец - Лесли Уоллер

У себя в номере он плюхнулся в шикарное кожаное кресло у большого окна, равнодушно посмотрел через шторы на уличные фонари, достал каблограммы из конвертов. Первая была от Вирджинии: «Добро пожаловать в Париж. Уже очень скучаю. Поскорей решай мировые проблемы и возвращайся, чтобы решить мои. Люблю, люблю, целую!» Палмер улыбнулся, бросил взгляд на часы. Да, сейчас там, в Нью-Йорке где-то около девяти вечера. Может, позвонить ей прямо сейчас, подумал он. Вряд ли — в это время международные телефонные линии наверняка полностью забиты.

Ладно, теперь вторая: «Cher papa, bien venue a Paris. Nous sommes tres triste mais tres bon. Retourenez-toi vitemente, Geraldine».[2]

Ну и что теперь? Делать еще один звонок в Нью-Йорк? Нет, это подождет, сначала надо собраться с мыслями. Он откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза… Обычно сконцентрироваться на чем-то важном для него не составляло особого труда, но сегодня, здесь, в прекрасном, но все-таки чужом городе, где он совершенно один, где не от кого ждать ни поддержки, ни помощи, как принять нужное, правильное решение?

Ладно, сначала город. Неужели то, что он сегодня увидел, вызвало у него такое чувство депрессии? Вряд ли. Он попытался мысленно вспомнить свое последнее пребывание в Париже. Нет, не тогда с Эдис, а буквально через несколько дней после освобождения города от фашистов, когда их спецгруппа наконец-то напала на след колонны армейских грузовиков с архивными документами гестапо, слишком уж ценными и, значит, не подлежащими уничтожению.

Да, тогда, по данным воздушной разведки, немцы совсем недавно успели заминировать несколько дорог через Компьенский лес. Ну а не сделали ли они то же самое и с другими дорогами задолго до того? Причем не в срочном порядке, а спокойно, неторопливо, со свойственной им аккуратностью и расчетливой педантичностью. Сидя рядом с водителем в головном «джипе», Палмер держал постоянную радиосвязь с приданным им одномоторным самолетом-разведчиком, постоянно кружившим где-то километрах в трех впереди, отслеживая маршрут тех самых гестаповских грузовиков.

— Группа, группа, это Чарли, — раздался голос пилота из переносной рации.

— Слышу тебя, Чарли. Где ты?

— Недалеко. Четыре «мерседеса» на приличной скорости направляются на запад к Суассон-Реймс. Вдоль реки Эн. Минут через десять-пятнадцать выедут из леса.

— Принял, Чарли. Ты нас видишь?

— Пока не имею возможности.

— Мы движемся на северо-запад по дороге к зоне.

— Вас понял, группа. Оставайтесь на связи… — Снова статические помехи. — «Мерседесы» резко свернули на юг и на большой скорости двигаются в направлении Пьерфона. Дорога очень узкая, вдоль нее густые деревья. Сильно затрудняют обзор…

Сейчас, откинувшись на спинку кожаного кресла у окна своего номера в пятизвездном отеле, Палмер мог легко восстановить то, что происходило двадцать пять лет тому назад. В мельчайших деталях. Да, конечно же, им удалось перехватить секретный гестаповский конвой, опередив их и добравшись до Пьерфона первыми, поехав напрямую по диагонали через лес. Несмотря даже на то, что их «джипы» заметно уступали гестаповским «мерседесам» по скорости. Но ведь тогда толком никто не знал — а вдруг эта чертова дорога в лесу заминирована?! По ориентировке Второго отдела контрразведки, столь желанные архивы гестапо являли собой не что иное, как личные дела информаторов и прочих французских коллаборационистов, которых нацисты «зашифровали» и оставили под крышей в качестве тайных агентов, террористов, предателей, вербовщиков предателей, ну и тому подобной швали, полезных возрождению великого дела нацизма!

Палмер переключился на дежурный коротковолновый диапазон — надо предупредить ребят спецназа из Р-51, ожидающих в аэропорту Ле Бурже. На всякий случай. Мало ли что… Они могут понадобиться в любую минуту.

Но связь вдруг куда-то полностью провалилась — сплошной треск, шум, посторонние голоса… Короче говоря, Ле Бурже не отвечал! В конечном итоге, несколько раз крепко чертыхнувшись, Палмер снова вернулся к самолету-разведчику.

— Чарли, Чарли, это группа. Вернись немного назад и выйди на визуальный контакт. Мы едем на юго-запад через густой лес, и нам нужны глаза сверху. Очень нужны!

То, что случилось дальше, стало, как ни странно, для Палмера одним из самых тяжелых испытаний в жизни. Жестом руки остановив остальные машины своей группы, чтобы они не пострадали, в случае если головной «джип» вдруг подорвется на мине, он приказал водителю пересесть во вторую машину, сам сел за руль и осторожно тронулся вперед. Сразу же вырулил правыми колесами на обочину, поскольку считал, что мины, если таковые имелись, были заложены как можно ближе к центру дороги, где они могли так или иначе поразить цель, движущуюся в любом направлении. Хотя с логической точки зрения предусмотрительным немцам следовало бы установить их только на правой стороне, оставив левую свободной — на случай если им самим придется изменить маршрут и попытаться вернуться тем же путем. «Что ж, будем надеяться, у них хватило ума именно так и сделать», — подумал он тогда.

Через двадцать минут вся группа с ревущими моторами и на большой скорости — как минимум, восемьдесят километров в час — въехала, нет, скорее, ворвалась в Пьерфон. При этом не потеряв ни одного агента, ни одной машины. Здорово! Но его взгляд почему-то задержался на внушительного вида средневековом замке прямо в центре города…

— Группа, группа, вас вызывает Чарли.

— Я на связи, Чарли. Что там у вас?

— Немцы запрятались в норы в рощице рядом с за́мком на юго-западном периметре справа от дороги. Скорее всего, рассчитывают, что вы просвистите мимо, даже их не заметив. Мне, честно говоря, непонятно, откуда им известно, что вы у них на хвосте.

— Просто. Скорее всего, они визуально отслеживают твой самолетик, Чарли, — сказал Палмер пилоту и, чуть помолчав, добавил: — А может, и прослушивают наши переговоры. Вот так… Ладно, ничего страшного. И в любом случае спасибо.

Он по коротковолновой связи приказал группе сомкнуться и на малой скорости тронуться вдоль юго-западной стены за́мка. Зная, что даже если немцам удалось организовать прослушку их разговоров с Чарли, они немедленно вылезут из укрытия и постараются как можно скорее «сделать ноги». А что еще им остается?!

Группа перехватила гестаповские «мерседесы» у массивных кирпичных ворот за́мка. Палмер остановил головную машину длинной очередью из своего короткоствольного автомата, а те ответили плотным огнем из «шмейссеров». Началась яростная пальба с обеих сторон. Которая сразу же прекратилась, как только из третьего «джипа» выскочил солдат группы с крупнокалиберным гранатометом, залег возле колес и начал прицеливаться. Гестаповцы тут же завопили: «Прекратить огонь! Прекратить!» — и начали по одному выходить с поднятыми руками…

Агентурные документы оказались на самом деле просто бесценными. Да, ради них стоило постараться. Не пожалеть времени и даже рискнуть жизнью. Военной разведке потребовалось по меньшей мере шесть месяцев, чтобы проверить, уточнить и принять меры по каждому имени из полученных совершенно секретных досье.