Раскрась мой мир - Диана Смирнова

из кармана, махнул в знак прощания. В этот раз он повернулся немного иначе, ощущение, что Семен зрячий пропало. Я тоже махнула рукой, но опомнилась:

— Ой, прости… пока.

Потом кивнула Анатолию и поспешила обратно к подъезду.

В номере я сбросила кроссовки, залезла на кровать, открыла в телефоне «Галерею» с замиранием сердца коснулась иконки предпоследнего снимка, обхватила колени руками. Снимок получился классный, даже слишком. Листнула следующий: самоуверенный, нагловатый Семен и растерянная Дарина. Я надавила кнопку блокировки, отбросила телефон в сторону, нервным движением убрала волосы со лба.

Даже не думай!

Я мотнула головой, снова заставляя волосы разметаться по плечам, поднялась с кровати, поставила кроссовки ровнее, стянула кофту, повесила на крючок, открыла верхний ящик тумбочки, чтобы достать косметичку. На глаза попался белый конверт.

Надо же, а я о нем и забыла…

Открыла, вытаскивая на свет две пятитысячные купюры.

Накинул «за вредность».

Я засунула купюры обратно, достала из шкафа спортивную сумку и убрала конверт в ее внутренний карман.

Все равно я не буду тратить эти деньги здесь.

Затолкав сумку обратно, наконец, взяла косметичку и отправилась в ванную.

Десять тысяч — хорошие деньги, покрою арендную плату со счетчиками и еще на что-нибудь приятное останется.

Глава 4

В траве поблескивали капельки росы, пахло свежестью, которой так не хватает в городе. Кроссовки немного промокли, дыхание сбилось. В наушниках под тяжелые ритмы звучала песня о любви: "Я люблю тебя не за то кто ты, а люблю тебя за то, кто я с тобой…"

Мысленно подпевая Лусинэ, я добежала до Верхнего озера, остановилась, сделала пару размеренных вдохов, чтобы восстановить дыхание. Потом поднялась на пирс, облокотилась на металлические перила, бросила взгляд на наручные часы: восемь тридцать. С пробежкой я сегодня, немного, припозднилась, виной тому был мысленный диалог до двух часов ночи на тему «Петрова не будь идиоткой», и как следствие категорический отказ организма вставать под трели будильника.

Прохладный ветерок приятно ласкал разгоряченную от недавнего бега кожу. Я потянула проводки наушников, обрывая новый трек, гитарные рифы сменились звуками раннего утра: шелестом листвы, щебетом птиц и шепотом волн, что пробегали по поверхности озера. В городе такого не услышишь, не почувствуешь умиротворение и покой. В городе уединение становится одиночеством: пустой квартирой в компании остывшего чая.

Я хмыкнула, отбросила волосы, что прилипли к вспотевшему лбу. Олеся, постоянно твердила мне, что одиночество вредно сказывается на психологическом здоровье, и всеми возможными способами пыталась исправить мое положение. Отправиться куда-нибудь в отпуске, кстати, было ее идеей. Правда, я нарушила коварный план подруги, выбрав санаторий, а не заграничный курорт. Сама Олеся сейчас была в Египте со своим мужем и улыбалась мне со снимков, что выкладывала «В контакте». Что бы она сказала, услышав о том, что у меня под носом бродит перспективный жених?

Жених? Перспективный? Семен? Очень смешно…

Вернув наушники на прежнее место, я спустилась с пирса и зашагала в сторону жилых корпусов, потом, снова перешла на бег. Легкомысленной я себя никогда не считала, падкой на бицепсы и толстый кошелек тоже. Так в чем же дело? Почему этот наглый избалованный мальчишка вызывает во мне гамму переживаний?

Ладно. Если я хочу спокойно провести остаток отпуска и окончательно не поддаться мажорским чарам Семена, мне просто, нужно держаться от него подальше.

Но держаться подальше не получилось…

Уже ставшие знакомыми голоса Семена и Толика я услышала, когда поднималась по лестнице:

— Ну и где она?

— Не знаю, может, ушла уже.

— Если увидишь ее — скажешь.

В этот момент я, как раз, поравнялась с молодыми людьми. Анатолий приветливо улыбнулся мне:

— Говорю, вот она. Привет, Даринка.

— Здравствуй… те. — Меня немного смутила такая встреча. — Вы меня искали? Что-то случилось?

— Семен захотел пойти вместе на завтрак, — ответил Толик.

— А… Это… это радует.

— И где ты была? — бросил слепой.

— Я… бегала, — его недовольный тон смутил меня еще больше, — я летом всегда… по утрам бегаю.

— Ясно, — напряжение в голосе парня исчезло, — на завтрак пойдешь?

— Да, но мне надо в душ. Дадите мне минут… десять?

— Отлично, — Толик протянул мне руку слепого, — он тебя подождет, а я сбегаю, покурю.

Сопровождающий проскочил мимо, не дав мне возразить, и скрылся внизу.

— Ладно, — я посмотрела на Семена, — в номер зайдешь?

— Предлагаешь мне остаться на лестнице?

— Намек понят. Разворачивайся. До второго этажа три ступеньки.

Я потянула парня за собой, невольно отметив, насколько привычными для меня стали этот жест и его теплая, сильная рука в моей ладони.

Семен осторожно поднялся наверх, скользя пальцами свободной руки по стене.

— До твоего номера пять дверей, — сообщил слепой, когда мы остановились.

— Вроде, я, если честно, не считала.

— Тебе и не надо, — он криво усмехнулся.

Я открыла дверь, подвела Семена к кровати:

— Присаживайся.

Парень нащупал ладонью матрас, сел:

— Могу в душе спинку потереть…

— Могу второй раз по физиономии съездить, — предложила я.

— Еще одни очки не прощу, — улыбнулся слепой.

— Тогда не нарывайся, — моих губ тоже коснулась улыбка, — я быстро.

Скинув кроссовки и взяв джинсы с футболкой, я скрылась в ванной.

Мне так легко с ним. Почему?

Я поспешно стянула спортивный костюм, включила душ, встала под прохладные струи.

Это на меня совсем не похоже. Мы знакомы несколько дней, а я уже позволяю себе шутить с ним…

Быстренько ополоснувшись, я выключила воду, сняла с держателя полотенце. Из комнаты до меня донесся голос парня:

— … И когда?

Присутствия Толика в номере я не слышала, видимо, Семен разговаривал по телефону.

— А гарантии? — спросил слепой собеседника.

Я непроизвольно прислушалась. Семен молчал пару секунд, потом заговорил снова.

— Пап, а если все останется так? — замолчал. — Да, я понял тебя… До вечера.

Я сглотнула подступивший к горлу ком. Семен говорил про операцию, это было очевидно, и, похоже, парень может остаться слепым. Я поспешно оделась, вернулась в комнату. Семен сидел с опущенной головой, вертел в руках телефон. Услышав меня он поднял голову:

— Помылась? Чего молчишь?

— Семен, я слышала…

— Молодец, что слышала.

— Ты можешь…

— Что я могу? — рявкнул парень. — Могу остаться слепым! Да бл*ть, могу!

— Все равно нужно верить в лучшее…

— Мать Тереза, блин, — фыркнул Семен. — Верить в лучшее… Ничего оригинальнее не могла придумать?

Ну все, с меня хватит!

— Что бы там с тобой не случилось, я в этом не виновата… — бросила я. — И вообще, слепота не приговор, тем более, когда есть…

— Богатый папочка, — перебил меня слепой.

— Я не это хотела сказать…

— А что ты хотела сказать?

— Я хотела