Мама, я Великан - Евгения Сергиенко

Я много раз слышала о том, как Василий Палыч набирал нашу команду.

«Ко-ман-да»… – слово крепкое, как мужское рукопожатие и основательное, как фундамент дома.

Но в редакции мы называем друг друга не командой, а коллегами.

«Коллеги» – совсем другое сочетание букв, слово колючее как еж, скользкое в середине и даже чуть надменное в конце. Коллеги – означает, работай слаженно, но будь начеку. Доверяй – но не раскрывай душу. Иди к цели – но будь готов к конкуренции. Близкого человека коллегой не назовут, это слово создает дистанцию.

Впервые размышляю о ребятах в таком ключе. И следом приходит другая, еще менее приятная мысль – в каждом коллективе есть лидеры, середняки и отстающие. Это известный факт и закон природы. Лидеры смотрят вперед, середняки оглядываются, чтобы не потерять позиции, а отстающие тоже смотрят вперед, потому что терять им нечего. Поэтому рокировка – был первым, стал последним и наоборот, – так жизненна и встречается часто.

Хорошо, что в редакции никто не знает, что это я – Великан, а соответственно – лидер. Это мой залог спокойной работы.

Пока Эф ведет машину и разговаривает по телефону о фурах с цементом, я любуюсь видом вечернего города и погружаюсь в воспоминания.

Когда Белочерное было только проектом, главред мечтал, что молодые и амбициозные ребята соберутся вместе и возьмутся за дело так рьяно, что незамедлительно станут лучшими и создадут журнал, который будет бить все рейтинги.

Намерение Василий Палыча было настолько сильным и настоящим, что воплотилось в жизнь при первой же возможности.

Вопреки общепринятому мнению, он брал на работу только тех, кого знал и в кого верил. Ни опыт, ни примеры работ, ни рекомендации именитых коллег не имели для него веса. Он выбирал сам, своим чутьём.

«Ия, ты же знаешь, я все чувствую», – его любимая фраза.

Первым звеном стал Степан – выпускник журфака с тройками в дипломе. В детском возрасте у него случилась какая-то неприятная история с мамой – она то ли бросила его, то ли тронулась умом, а отца в жизни Степана никогда не было. Мальчик рос под присмотром дальних родственников, всегда был проницателен, иногда дерзок, на всё имел личное мнение и мечтал «выбиться в люди». Но в университете его самобытность не оценили – молодому журналисту дали отрицательную характеристику все педагоги, считая, что парень не приживется ни в одном нормальном издании. Так считали все, кроме одного преподавателя – старого друга Василий Палыча, лектора по политическому праву и политологии. Друг главреда сказал: «У парня талант, но он интересуется только политикой и слишком избирателен, чтобы писать про всё подряд». Василий Палыч предложил Степану вести политические новости и не ошибся.

Потом появилась Майя, самая младшая из нас, но вместе с этим самая ответственная и всегда собранная. Майя тоже личность с непростой судьбой – главред встретил ее на одном из судебных процессов, которые освещал, еще когда работал журналистом. На скамье подсудимых был кто-то из близких девушки. Майя переживала так, что вызвала сочувствие и интерес Василий Палыча. Как выяснилось позже, любовь к журналистике была у нее в крови, и после поступления на заочное отделение журфака Майя сразу стала частью коллектива. Она до сих пор учится, но это никак не мешает работе.

Далее в коллектив вошла Римма – она старше нас и до Белочерного долго работала корректором в местной газете, без перспектив карьерного и зарплатного роста. Римма – одноклассница племянницы Василий Палыча. Он говорил, что его родная сестра всегда ставила Римму в пример своей дочери, как образец безупречной грамотности. Когда стало понятно, что Белочерному нужен корректор – Василий Палыч без труда нашёл Римму и предложил ей зарплату мечты. Девушка уже тогда кучу денег спускала на шмотки с салонами красоты и была счастлива сменить место работы.

Затем появился Дима – сочетание компьютерной гениальности и мастерства слова. Василий Палыч наблюдал за Димой на одном из сайтов для копирайтеров: там парень регулярно побеждал в конкурсах для пишущих людей, выгружал свои статьи, которые вызывали у главреда восторг, и острил комментариями в местных спорах, доводя Василий Палыча до смеха со слезами. Он читал Диму несколько лет и по специфике языка догадался, что Дима программист, а затем решил, что наступит день – и он позовёт парня на работу, дав ему возможность заниматься любимым делом за деньги. Так и случилось.

Потом в команду влился Ефим – хитрый талантливый выскочка. Ефим только на первый взгляд кажется простым, а на самом деле никому не известно, что творится у него на душе и в голове. Когда нужно, он расслаблен и выглядит рубахой-парнем, в другой обстановке – выставляет себя честолюбивым правдорубом, в женской компании – стреляет глазами на поражение и всегда вызывает интерес. Он наш издательский хамелеон. Его статьи, кстати, всегда очень хороши. И мне кажется, что просит помощи или доработки он просто от лени.

Да уж… До чего все ребята загадочные и непростые. Но, наверное, так и должно быть, ведь наша работа требует живости ума, а это значит, что и жизнь журналиста должна быть нескучной. К тому же, я ни сколько не сомневаюсь в способности Василий Палыча ставить на кадры – за несколько лет работы в нашем коллективе не поменялся ни один человек.

Машина заезжает на парковку, и пленка моих воспоминаний останавливается. Изображения Степана, Майи, Риммы, Димы, Ефима замирают в офисных декорациях, затем отдаляются, расплываются и исчезают. Моя работа – мой второй дом. Но все-таки я совсем мало знаю коллег.

Кажется, Эф счастлив. Наклонившись над тарелкой, он с наслаждением ест приготовленный мамой жульен.

– Дождался-таки домашней еды, жаль, не от меня, – говорю, легонько толкнув его локтем.

– От тебя дождёшься… – невнятно отвечает он, не успев прожевать. – Если бы твои родители нас не пригласили – сдох бы на полуфабрикатах.

Взяв хлеб, Эф смачно проводит им по дну уже пустой тарелки и с удовольствием съедает кусок.

– М-м-м… Это же великолепно!

– Филипп, она что, тебя совсем не кормит? – мама проходит на кухню с банкой домашнего варенья в руках.

– Бессовестно морит голодом! – улыбаясь, отвечает Эф.

Я, изобразив обиду, надуваю губы.

Папа с интересом наблюдает за нами. Ему нравится Эф, он говорит, что встретить порядочного парня в наше время – везение.

– А помнишь, когда мы были молодыми, ты тоже редко баловала меня домашней едой, – говорит он маме и тянется через стол, забирая у неё банку. – Теперь зато – завтрак, обед, ужин и, вон, даже заготовки домашние. – Открутив крышку, папа выкладывает варенье в вазочку.

Я проглатываю слюну, Эф впивается в варенье взглядом – круглые, сочные бока вишен торчат из бордового желе.

– Тогда я работала в газете. Уходила рано, приходила поздно, не до заготовок было, – вздохнув, мама наливает чай в маленькие чашки и тоже присаживается за стол.