Аукцион на день Валентина - Эмма Брей

своего Валентайна. Но даже если бы он не спас меня от ужасной ошибки на аукционе, я искренне верю, что мы нашли бы друг друга, потому что он прав. Мы родственные души, и наши сердца были бы вместе, несмотря ни на что.

Судьба свела бы нас вместе.

Я выхожу на балкон, и мое сердце тает от представшей передо мной картины.

Он выложился по полной. Все пространство освещено свечами с ароматом роз. Я чувствую, как опьяняющий аромат окутывает меня. Лепестки цветов разбросаны по белой скатерти и балкону. Шампанское стоит во льду.

И мой муж, выглядя потрясающе красивым в своем сшитом на заказ костюме, хотя пиджак он отложил в сторону, а рукава закатаны, открывая предплечья.

Боже, никогда бы не подумала, что буду испытывать слабость к мужским рукам, но за руки моего мужа можно умереть. Мне нравится в нем все.

— Вот и она, — говорит он, направляясь ко мне, в его глазах читается признательность, когда он окидывает взглядом мою фигуру. Боже, я никогда не устану видеть любовь и обожание в его глазах, когда он смотрит на меня вот так. — Моя прекрасная маленькая женушка.

— Мой красавец муж, — отвечаю ему в ответ и наклоняю голову, чтобы принять его поцелуй.

Он, не теряя времени, раздвигает мои губы и жадно целует меня, пожирая мой рот и заставляя меня дрожать после его поцелуя.

Он замолкает достаточно надолго, чтобы мы могли перевести дух. Мы оба потрясены поцелуем, наши лбы прижимаются друг к другу, пока мы пытаемся отдышаться.

Наконец, он стонет:

— К черту, — прежде чем подхватить меня на руки.

Я обвиваю ногами его талию и прижимаюсь к нему, все остальное стерто на волне нашего внезапного желания друг к другу. Я слышу, как он расстегивает молнию на брюках, и стонет, когда его член высвобождается.

Влага наполняет мою киску в ответ, и я уже чувствую, как мой клитор пульсирует в предвкушении. С нами всегда так, мы мгновенно реагируем друг на друга.

Мы настолько гармоничны, что кажется, будто мы — один человек, даже когда мы не соединены таким примитивным образом.

Пальцы Валентайна скользят под мое платье, чтобы стянуть трусики, а затем он замирает, встретившись взглядом с моей обнаженной, влажной киской. Он отстраняется и смотрит на меня широко раскрытыми, полными вожделения глазами.

Я прикусываю губу, сама наполовину обезумев от вожделения, когда чувствую, как его пальцы сильнее прижимаются ко мне.

Он отстраняется и смотрит вниз, издавая проклятие, когда его подозрения подтверждаются.

На мне белые кружевные трусики без выреза.

— Тебе нравится? — спрашиваю я его, голос хриплый.

— Я чертовски обожаю это, — рычит он, прежде чем начать быстро поглаживать мой клитор. — Ты точно знаешь, как свести меня с ума, не так ли, детка?

Мне не дают шанса ответить, потому что его губы обрушиваются на мои в мучительном, требовательном поцелуе, как раз в тот момент, когда он входит в меня одним быстрым движением.

Я вскрикиваю ему в рот, крепче обхватывая его за шею.

Он стонет и перемещает губы к моей шее, чтобы облизать и пососать, освежая свою метку. Валентайну нравится оставлять метки на моей шее, а я совершенно не против этого. Мне нравится его собственнический настрой. Нравится видеть его отметины на себе и знать, что я полностью принадлежу своей второй половинке.

Он входит в меня, точно попадая в ту точку внутри, и моя голова откидывается назад с глубоким стоном.

— О боже, Валентайн!

— Черт, я не могу насытиться тобой, Вики, — стонет он мне на ухо. — Мне нужно чувствовать, как эта маленькая киска раскрывается навстречу моему члену каждую секунду этого гребаного дня.

— Да, — стону я, прижимаясь к нему всем телом, встречая его толчок за толчком, заставляя его входить еще глубже.

У него перехватывает дыхание, а затем он чертыхается:

— Черт, женщина, ты сведешь меня с ума в мгновение ока.

— Да! — Я снова стону, его непристойные речи заводят меня еще больше. Я люблю, когда он теряет контроль и говорит непристойности, пока трахает меня.

Он тоже это знает.

— Я собираюсь так сильно кончить в тебя, что на этот раз ты ни за что, черт возьми, не сможешь не забеременеешь, милая, — он тяжело дышит, издавая дикий звук, продолжая вбивать свой большой член внутрь меня, восхитительно растягивая меня, пока я не схожу с ума от удовольствия. — Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы я развел тебя? — Его собственные глаза безумны. Я знаю, что он близок. Я чувствую, как он набухает внутри меня.

— О черт, да! — Я вскрикиваю, когда последний удар отправляет меня в полет над пропастью. Жар разливается по моим венам, когда я кончаю, содрогаясь вокруг него.

Он чувствует это, и это заводит его.

— О, черт! О, черт, Вики! — стонет он.

— Этот большой член только для тебя, детка! Уф! — Он громко стонет, и я чувствую, как он дергается внутри, когда выпускает в меня свое семя. Оно заполняет меня полностью и переливается через край, покрывая мои бедра и стекая по его яйцам.

Мы — восхитительное, липкое месиво, и я обмякаю в его объятиях.

Все еще удерживая себя во мне, он усаживает нас так, что я оказываюсь на нем верхом.

Я лениво целую его. Он одобрительно хмыкает, и я чувствую, как он твердеет внутри меня, но отстраняюсь, пока он снова не завелся слишком сильно. У меня есть для него новости.

— Это было потрясающе, детка, но боюсь, что не смогу забеременеть от тебя.

Он хмурится, и в его глазах загорается беспокойство.

Прежде чем он сможет сделать поспешные выводы и начать волноваться, думая, что что-то не так, я спешу добавить:

— Потому что я уже беременна, Валентайн.

Он замирает подо мной. Его голубые глаза широко распахиваются, когда он переводит взгляд с меня на живот, а затем на его лице появляется широкая улыбка.

— Ты беременна, милая?

Я киваю и улыбаюсь также, как и он сам.

— С Днем Святого Валентина, — говорю я ему, меня охватывает восторг от полного счастья, которое вижу на его лице.

Он смеется, совершенно радостный звук, когда прижимает меня к себе, крепко обнимает и целует со всей любовью, которая бурлит между нами.

— Я так чертовски сильно люблю тебя, моя Вики, — его голос хриплый от эмоций, и это заставляет мое сердце переполняться любовью к нему.

— Я тоже люблю тебя, мой Валентайн.

КОНЕЦ