Рассказы мыла и веревки - Максимилиан Борисович Жирнов

– Сколько у меня времени?

– Думаю, дня три. Максимум – неделя. Ребенок в предкоматозном состоянии. Скоро у него начнутся судороги, очень болезненные. А дальше – кома и смерть. К тому же у вашего сына, скорее всего, необратимо повреждены почки. А гемодиализ и пересадка сейчас – это что-то из области научной фантастики. Ну и кровоизлияние в сетчатку заметит даже не окулист. Малыш уже почти слеп. Но даже приди вы вовремя, ребенку никто бы не помог.

– Вы посмотрите, как он мучается! – вырвалось у Сергея.

– В ваших силах избавить его от страданий.

– Как?

– Не мне же вам подсказывать. «Му-му», Тургенев. Школьная литература.

– Это жестокость!

– Нет. Это – милосердие. У вас нет надежды. Здесь не поможет даже сам Бог… вот что. Сходите в храм, поговорите со священником. Тогда вам легче станет смириться, принять этот мир таким, какой он есть. Все равно вы ничего не сможете изменить.

Сергей схватил сына в охапку, вылетел из кабинета и бросился на улицу.

***

По куполам городской церкви деловито сновали рабочие, подновляя позолоту. «Есть же деньги на… это» – пришла в голову шальная мысль. Внутри, за кованой оградой, стоял черный джип с мигалками. На узорчатых воротах белел закатанный в пластик листок бумаги. «Храм закрыт на ремонт».

Сергей ударил в калитку. Из будки вышел охранник с пистолетом на поясе:

– Пшел вон, голодранец! Читать не умеешь? К нам большие люди приехали!

Даже чудо недоступно тем несчастным, у которых нет денег.

На ограде висел моток электрического провода. Сергей, озираясь, повесил находку на плечо и пошел прочь.

– Водички, папа… – прошептал Лешенька и заплакал сухими слезами. – Пить хочу.

– Потерпи. Скоро станет легче. Совсем скоро.

Сергей добрался до разрушенного моста. Один из каменных пролетов рухнул, на поросшей мхом насыпи еще сохранились следы железнодорожных шпал. Сергей забрался на самый верх и привязал к ногам сына тяжелый, шершавый кусок известняка. Ребенок, больше похожий на тряпичную куклу, прижался к отцу, доверчиво обхватив его шею. По телу малыша пробежала судорога. Он открыл мутные, закисшие глаза и едва слышно захрипел.

Тогда Сергей поднял сына над пропастью, сказал:

– Прости, Лешенька. Это все, что я могу… – и разжал пальцы. Далеко внизу громко плеснуло. По воде разошлись круги. Все произошло просто и легко, даже обыденно. Страшно обыденно.

Не в силах более оставаться на месте, Сергей побежал. Ноги сами принесли его в общину, в свою землянку. Он прошел прямо по грядке, безжалостно растоптал никому не нужные теперь всходы помидоров и спустился вниз. Зажег керосиновую лампу и опустился на трехногий стул напротив продавленного кресла-кровати. Там еще утром, укрытый залатанным одеялом, лежал умирающий Лешенька.

Скрипнула дверь. На фоне светлого прямоугольника возникла чья-то тень. Человек спустился в землянку и бесцеремонно сел на постель. Хмурый, значит, пожаловал.

– Значит, ты теперь свободен? – равнодушно спросил главарь. – Это хорошо.

– Абсурд какой-то! – взревел Косатка, не в силах больше сдерживаться. – Ради чего они умерли?!

– Тихо! – Хмурый ударил кулаком по креслу. – Не перебивай! Станешь моим помощником: Паленый в одиночку не справляется.

– Я не буду…

– Будешь! Ты мне по гроб жизни теперь обязан. Думаешь, убийство – это просто так, игрушки? А я ведь тебя сразу заприметил. Ты ведь вояка, да? Привык выполнять приказы. Вот и теперь…

– Так это ты все затеял? Ты во всем виноват? – Сергей недобро сверкнул глазами.

– Болезнь твоего спиногрыза тоже я подстроил? Головой думай, а не задницей! Так сложилось. Удачно. И для меня удачно, и для тебя. Видишь ли, Косатка. Скоро будет большая облава. Всех отсюда вывезут.

– Куда?

Хмурый покрутил бородавку на шее:

– Это не наше с тобой дело. Ха! Не будь общины, люди разбрелись бы, да ищи их, свищи ветра в поле. А так все в одном месте, хватай да вези куда хошь. Разве что мерчендайзеры ни к чему – сами вымрут. А кто оружие умеет держать в руках, за теми надзор нужен. Да не боись! Поработаешь на меня, вымолишь прощение, снова городским станешь.

– За счет других?

– Все мы живем за чей-то счет, агент Косатка. Закон джунглей. Сначала ты кланяешься и шею подставляешь, потом – тебе. Ну, а кто против идет, бунтует – конец тому. Карачун. Свирепый и еретический.

– Лешенька-то все равно умер… Он чем виноват?

– Хоть сколько-то малец пожил, верно? А возбухни ты – так он сразу бы в рай отправился. Следом за тобой. Покорность – она жизнь продлевает.

Хмурый достал из-за пазухи бутыль и налил стакан самогона:

– Ладно. Отдыхай, агент. Выпей, легче станет. Завтра я тебя проинструктирую – и вперед, на полевые работы! Конспирация, мать ее…– Хмурый встал, поднялся по лестнице и хлопнул дверью.

Косатка остался сидеть неподвижно, разглядывая сквозь самогон мерцающее пламя керосиновой лампы. И понемногу в его мозгу начал разрастаться черный косматый шар, в котором раскаленной докрасна сталью пылал один-единственный вопрос: кто виноват? Кто виноват в том, что погибли Аня и Лешенька? Кто виноват в горе и бедах десятков людей, в одночасье потерявших все? Кто несет ответственность за людоедские законы, за слезы детей и сломанные судьбы взрослых? Никто? Так не бывает!

Косатка не сомкнул глаз всю ночь. Черный шар постепенно раздулся и заполнил сознание, лишь чей-то смутный образ маячил в кромешной тьме. Он становился все отчетливее и к утру Сергей точно знал, кого настигнет его страшное, но справедливое возмездие.

На рассвете Косатка неслышно пробрался сквозь посты и вышел в город, к поликлинике. Дождался, пока охранник отлучится, поднялся на второй этаж, вломился в кабинет с большой цифрой «пять» на двери и, прямо на глазах у оторопевшего пациента, ударил «Айболита» штык-ножом в сердце. Врач повалился на пол, распахнул полные удивления глаза и замер. Его пальцы едва заметно подрагивали…

Сергей бродил по городу и хохотал, размахивая окровавленным штык-ножом. Рядом с ним, не оставляя на асфальте следов, шли самые дорогие на свете люди: Аня и Лешенька.

И Сергей, впервые за много месяцев, чувствовал себя совершенно счастливым.

Правильный выбор

В одном волшебном лесу – том, что за васильковым полем, жила большая сова. Она все время смотрела телевизор, сидела в интернете и никогда не ходила ни к кому в гости. Сова эта никогда ни с кем не делилась и никому не помогала, и все звали ее Скряга.

Однажды в лесу разразилась буря. Сверкали молнии, завывал ветер, качая кроны деревьев. Одна ветка упала на домик Скряги, и у нее пропал