От матроса до капитана. книга 2 - Лев Михайлович Веселов

отворилась и в ее проеме возникла фигура капитана. На мое счастье кафель уже блестел, бачки, наполненные водой, стояли на плите закрепленные штормовыми рамками, а запах соляра позволял работать без противогаза. Выдержав многозначительную паузу, слегка покачав головой, капитан произнес только: — Ну-ну, — и мягко без стука притворил за собою дверь.

Смысл этого "ну-ну", был не совсем ясен, но боцман прокомментировал его кратко: — Это только начало. Меняй трусы, готовь вазелин.

Боцман ушел, сделав всю работу по уборке, а я даже не догадался его поблагодарить. Качка не стихала, и стало понятно, что труды мои с плитой напрасны, приготовить первое, и отварить картофель было невозможно. Крышки слетали с бачков, вода выпрыгивала на плиту, поднимая облака пара, а закрепить их намертво не удавалось. Вахтенный матрос еще раз предпринял попытку поднять повариху.

Та вползла в двери с зеленым лицом и тут же испачкала пол, не добежав до ведра для отходов. Смотреть на человека, страдающего от морской болезни, удовольствия мало, а женщина притом становится настолько безобразной, что даже не вызывает сочувствия. К моему счастью, я страдал самой хорошей формой морской болезни — постоянным, повышенным аппетитом, что практически не сказывалось на физическом состоянии, но моральное состояние в тот момент было, мягко говоря, подавленным. Время завтрака близилось, а у меня к нему ничего не было готово, кроме кипяченой воды.

Тут меня осенило, вспомнил, как выходил из такого положения шеф на "Жан Жоресе". Начищенный и вымытый картофель забросил в печь для хлеба и включил ее на среднюю мощность. На корме стояла в бочонке норвежская сельдь, я сдобрил ее постным маслом и нарезал тонко лук. Все это сложил в два противня, вместе с нарезанными ломтиками слегка обжаренной колбасы и корейки.

Когда на камбуз вошел старпом, все было готово. Оглядев мое изобретение, он удивленно поднял брови: — Так ты что, братец, никак и кашеварить умеешь? Если все это окажется съедобным, будешь подменять повариху в ее "критические" дни, которые у нее бывают дополнительно при каждом усилении ветра свыше четырех баллов. Так, смотришь, и буфетчицу подсидишь, доступ в кают-компанию раньше твоих коллег по мореходке получишь.

Не знаю, шутил ли он или и впрямь считал, что путь на мостик через кают-компанию короче, но мне это не понравилось, и я решил ответить на всякий случай в том же полушутливом тоне: — Спасибо, но такой путь не для меня. Как говорил боцман на пароходе "Жан Жорес", для того, чтобы матросу стать штурманом, нужно пройти все палубные должности на судне. Но труд обслуживающего персонала ему вреден, ибо предназначен на флоте для лиц женского пола и ума и опыта молодому командиру не прибавляет.

Старпом удивился: — Твой боцман был философом, а тебе это пока не по ранжиру, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Вот из этой смеси, — он указал на противень для кают-компании, — свинину убери, не то, как Диоген, в бочке окажешься. ОН свинину не терпит. Про "Жан Жорес" тоже не распространяйся, капитан наш из Питера и мечтал на больших пароходах плавать, а его к нам в москитный флот направили. Считает, что этим здорово обидели, потому на мозоль не наступай. Себе в убыток.

Те первые дни на "Сулеве" я вспоминать не люблю, меня до сих пор одолевают противоречивые чувства. Судно, которое при первой встрече казалось средних размеров, оказалось все же небольшим, и экипаж из двадцати четырех человек для него был слишком велик, что во многом наложило отпечаток на стиль жизни и работы. Старший командный состав — относительно молод, профессиональный уровень матросов и мотористов, впрочем, как среднего и младшего командного состава, был не сравнимым с тем, что наблюдалось на "Жан Жоресе". Боцман довольно опытен, однако основные навыки работы приобретены им в Военно-морском Флоте, командовать матросами, которые вот-вот станут его командирами, ему было нелегко. Почти та же ситуация сложилась и в машинной команде, там тоже ковались кадры для новых судов. Поэтому постоянно чувствовалось состояние неопределенности, ожидание больших перемен. Большинство членов экипажа считали себя временными, и, несмотря на желание работать и вести себя хорошо, личные амбиции были у многих все же немалыми.

Потом, с годами, я пойму, что труднее всех в этой остановке приходилось капитану. Создать постоянный, под его стиль командования экипаж шансов у него не было. Понимая это, а человек он был отнюдь не глупый, порой перегибал палку, срывая досаду и неудачи на тех, кто казался ему не совсем угодным. По каким причинам в их число попал я, выяснится через два года, но тогда казалось, что капитан не возлюбил меня, ознакомившись с личным делом. Частично это оказалось верным, но все же основной причиной явилось желание придержать молодого, но шустрого и, как думал капитан, человека со связями. Иначе он не мог расценить похвалу в адрес свежеиспеченного выпускника училища со стороны отдела кадров и начальника службы мореплавания С.Н. Ермолаева.

В должности камбузника пробыть пришлось недолго, видимо, поняв, что возмущаться и жаловаться я не буду, мнение обо мне начальство изменило. К тому же первый помощник настойчиво предлагал мою кандидатуру на пост секретаря комсомольской организации судна. Должность сия при наличии на судне замполита и секретаря партийной организации, лиц официально отвечающих за морально-политическое состояние экипажа и его идеологическую подготовку, была чисто символической. Она обязывала во всем помогать партии в выполнении поставленных задач, нести какую-то ответственность за поведение молодежи и снимало часть ответственности со "старшего брата". Впрочем, это диктовалось временем и во многом международным положением — начиналась новая стадия холодной войны, когда две идеологические системы мира приступили к гонке атомного вооружения.

Крушение колониальной системы вызвало цепную реакцию во всем мире, и вслед за тремя крупнейшими государствами Азии — Китаем, Индией и Индонезией в пятидесятых годах добились независимости несколько стран Африки. Первыми в 1951 году это сделала Ливия, в 1952 — Египет, два года спустя независимость завоевали Марокко, Тунис, Судан и разгорелась жестокая война в Алжире. В 1957 году волна национально-освободительного движения двинулась на юг и прошла по Западной, Центральной и Восточной Африке. Тогда никто не знал, что именно в портах этих Африканских стран вскоре придется работать морякам пароходства.

В моряки заграничного плавания попасть было нелегко, проходили они тщательный отбор, да и молодые люди в то время были воспитаны в духе патриотизма, не говоря уже о тех, кто прошел войну. Любая, пусть даже очень незначительная принадлежность к организациям, сотрудничающим с людьми, подозреваемыми в связях с