Метро 2034 - Дмитрий Глуховский

Истомин оторвался от карты и устало улыбнулся. Потянулсябыло к своему старинному дисковому телефону, чтобы вызвать ординарца, но тутаппарат натужно задребезжал сам, заставив обоих вздрогнуть и переглянуться.Этого звука они не слышали уже неделю: дежурный, если хотел что-то доложить,всегда стучался в дверь, а больше никто на станции начальнику напрямую звонитьне мог.

— Истомин слушает, — осторожно сказал он.

— Владимир Иванович… Там Тульская на проводе, — в трубкегундосо заспешил телефонист. — Только слышно очень плохо… Кажется, наши… Но вотсвязь…

— Да соединяй уже! — взревел начальник, обрушивая на столкулак с такой силой, что телефон жалобно тренькнул.

Телефонист испуганно стих, потом в динамике щелкнуло,зашуршало, и послышался бесконечно далекий, искаженный до неузнаваемости голос.

* * *

Елена отвернулась к стене, пряча слезы. Что она могласделать еще, чтобы удержать его? Почему он был так рад ухватиться за первуювозможность удрать со станции, прикрываясь этой сто раз перештопанной историейо приказах начальства и наказании за дезертирство? Чего только она ни дала ему,ни сделала за эти пятнадцать лет, чтобы его приручить! А его снова тянет втуннели, будто он надеется найти там что-то еще, кроме тьмы, пустоты ипогибели. Чего ему не хватает?

Гомер слышал в своей голове ее укоры так же ясно, как еслибы она сейчас говорила вслух. Чувствовал себя препогано, но отступать уже былопоздно. Открывал было рот, чтобы извиниться, согреть ее словом, но давился,понимая, что каждое из этих слов только подбросит хвороста в огонь.

А над головой Елены плакала Москва — заботливо забранная врамочку, на стене висела цветная фотография Тверской под прозрачным летнимдождем, вырезанная из старого глянцевого альманаха. Когда-то давно, во временаего прежних скитаний по метро, все Гомерово имущество сводилось к одежде иэтому вот снимку. У других в карманах были помятые страницы с обнаженнымикрасотками, выдранные из мужских журналов, но Гомеру они не могли заменитьживую женщину даже на несколько коротких, постыдных минут. А эта вот фотографиянапоминала ему о чем-то безгранично важном, невыразимо прекрасном… И потерянномнавсегда.

Шепнув неуклюжее «прости», он выбрался в коридор, аккуратнопритворил за собой дверь и обессиленно опустился на корточки. У соседей былооткрыто, на пороге играли тщедушные бесцветные ребятишки — мальчик и девочка.Завидев старика, они замерли; кое-как сшитый и набитый тряпьем медведь,которого они только что не могли поделить, сиротливо шлепнулся на землю.

— Дядя Коля! Расскажи сказку! Ты обещал, что расскажешь,когда вернешься! — бросились они к Гомеру.

— Какую вам? — тот не мог отказать.

— Про безголовых мытантов! — радостно завопил мальчуган.

— Нет! Я не хочу про мытантов! — скуксилась девочка. — Онистрашные, я боюсь!

— А какую ты хочешь, Танюша? — вздохнул старик.

— Тогда про фашистов! И партизан! — вставил мальчик.

— Нет… Мне про Изумрудный Город нравится… — щербатоулыбаясь, сказала Таня.

— Но я же ее вам рассказывал вчера только. Может, про то,как Ганза с Красными воевала?

— Про Изумрудный Город, про Изумрудный Город! — загалделиоба.

— Ну хорошо, — согласился старик. — Где-то далеко-далеко наСокольнической линии, за семью пустыми станциями, за тремя обрушеннымиметромостами, за тысячей тысяч шпал лежит волшебный подземный город. Город этотзаколдован, и войти в него обычные люди не могут. В нем живут чародеи, и толькоони способны выходить за городские ворота и возвращаться обратно. А наповерхности земли над ним стоит огромный могучий замок с башнями, в которомраньше жили эти мудрые чародеи. Замок этот называется…

— Вирситет! — выкрикнул мальчишка и победно посмотрел насвою сестру.

— Университет, — подтвердил Гомер. — Когда случилась большаявойна и на землю стали падать ядерные ракеты, чародеи сошли в свой город изаколдовали вход, чтобы к ним не попали злые люди, которые затеяли войну. Иживут они… — он поперхнулся и замолк.

Елена стояла, прислонившись к дверному косяку и слушала его;Гомер и не заметил, как она вышла в коридор.

— Я соберу вещмешок, — хрипло выговорила она.

Старик подошел к Елене и взял ее за руку. Она неловко,стесняясь чужих детей, обняла его и спросила:

— Ты скоро вернешься? С тобой все будет в порядке?

И Гомер, в тысячный раз за свою долгую жизнь удивляясьнеоборимой женской любви к обещаниям — не важно, возможно их выполнить или нет,— сказал:

— Все будет в порядке.

— Вы такие старенькие уже, а целуетесь как будто жених иневеста, — девочка скорчила неприязненную гримаску.

— А папа сказал, это неправда, нету никакого ИзумрудногоГорода, — вредным голосом сообщил мальчик напоследок.

— Может, и нету, — пожал плечами Гомер. — Это же сказка. Нокак нам тут без сказок?

* * *

Слышно действительно было чудовищно плохо. Голос,пробивавшийся сквозь треск и шорох, казался Истомину смутно знакомым — вроде быодин из разведчиков посланной к Серпуховской тройки.

— На Тульской… Не можем… Тульской… — силился передать что-тоон.

— Вас понял, вы на Тульской! — прокричал в трубку Истомин. —Что случилось? Почему не возвращаетесь?

— Тульской! Здесь… Не надо… Главное, не надо… — Конец фразысожрали проклятые помехи.

— Что не надо? Повторите, что не надо?!

— Нельзя штурмовать! Ни в коем случае не штурмуйте! —неожиданно ясно выговорила трубка.

— Почему? Какого дьявола у вас там творится? Чтопроисходит?! — перебил начальник.

Однако голос больше не был слышен; плотной волной накатилшум, а потом трубка умерла. Но Истомин не хотел в это верить и никак не могвыпустить ее из рук.

— Что происходит?!..

Гомеру показалось, что он на всю жизнь запомнит взгляддозорного, который прощался с ними на крайнем северном посту. Так смотрят натело павшего героя, когда почетный караул залпом отдает ему последнюю честь: свосхищением и тоской. Прощаясь навсегда.