Черные псы пустыни - Джастин Аллен

Андер смотрел вверх сквозь спутанные ветви кустарника и вспоминал, когда он в последний раз видел звезды. Снова взглянул на Звезду-Царицу и нахмурился. В последний раз он смотрел на нее в ту ночь, когда его схватили нифилимы. Теперь он понимал, что только на свободе сможет снова ощутить красоту и величие звездного небосклона.

Многое может измениться за одну ночь.

Они были еще мальчишками, хотя воображали себя взрослыми. Позднее лето, луна почти полная. Они расположились у подножия Иссохших Холмов, как раз к югу от небольшой возвышенности, которую у них называли Сторожем. Весь день безуспешно тыкали в воду заостренными палками, но рыба успешно увиливала от неуклюжих охотников. Трое его товарищей сердились на него за это.

Андер сдвинул шапку на затылок и склонился над костром. Варево закипало, козий жир постепенно плавился. Помешивать следует осторожно, не слишком быстро, иначе похлебка загустеет, прежде чем растопится жир. Андер добавил чуть-чуть воды, как учила его мачеха. Он знал, что делает, ведь именно ему всегда приходилось готовить пищу для семьи.

— Да кто так мешает! — раздраженно крикнул Дарий. Он поскреб пушок на щеках. Андер хорошо запомнил все события того дня, каждый взгляд, каждый жест, каждое слово. Друзья: Дарий, Закир и Варад — сидели по обе стороны от него. Все трое коренастые, крепкие, с толстыми шеями и глубоко посаженными глазами. Такие же, как и все мужчины деревни. Кроме Андера.

Андер уважительно кивнул, но не изменил плавных и размеренных движений. Он продолжал водить палочкой по окружности, задевая края котелка.

— Дай сюда! — Дарий отнял палочку у Андера и принялся взбивать густую похлебку резкими частыми движениями. — Проку от тебя… — Он махнул рукой в сторону отдаленного пня. — Иди туда. Сиди там и помалкивай.

Закир и Варад рассмеялись.

Андер отер пальцы о рубаху и отошел.

— Зачем ты его взял? — спросил Закир.

— Мать велела. — Дарий напрягался: размешивать стало трудно, потому что варево быстро густело. — Отец устроил праздник забоя. У нас прибавилось пятнадцать взрослых самцов за это лето.

— Пятнадцать? — присвистнул Закир. В удачный сезон их бывает двенадцать. В очень удачный. Пятнадцать — число почти неслыханное.

Андер нахмурился. Отчим мог бы и догадаться, что стадо без пастуха не растет. Это он, Андер, сохранил поголовье. Но его не удостоили за это даже улыбки.

— А здесь-mo он зачем? — спросил Варад.

Андер надвинул шапку на глаза и уставился под ноги. Он ненавидел Закира и Варада, ненавидел от всей души. Больше всего его раздражала их дружба с Дарием. И лучше, чтобы они не смогли догадаться о его чувствах по его глазам.

— Чего же странного? — рассердился Дарий. — Отправили его с нами, чтобы дома под ногами не болтался.

Он схватил кусок кожи, охватил им котелок и снял с огня. Достал каравай черного хлеба, разломил на три части, большую взял себе, две поменьше протянул Закиру и Вараду. Они обмакнули хлеб в подливку и поднесли к губам. Если останется, может, и ему дадут.

— Пусть бы за козами смотрел, — не переставая жевать, проронил Варад.

— Козы заперты в загоне. Он их уже подоил.

— Я чего-то не понимаю. — Это уже Закир. — Похоже, твоя мать его любит. Чуть тронь его — она орет. Подумаешь, обидели бедного… Или когда с ним что-нибудь случится..

— Просто она добрая, — объяснил Дарий. — Она терпеть не может, когда он ноет, этот плакса. «Любит…» Придумаешь тоже!

Андер молча грыз ноготь.

— Нет, за что его любить? — размышлял вслух Дарий. — От него никакого проку.

— Никакого проку? — не выдержал Андер. Он редко высказывался. Годы научили его молчать, согласно кивать головой и улыбаться, что бы ни происходило. Но тут он не сдержался. — Если бы не я, то и половины этих коз у твоего отца не было бы. Я настоящий пастух и знаю свое дело!

Теперь жди побоев. Может, даже все трое накинутся. Но сейчас ему все равно. Он готов отбиваться.

Но Дарий даже не шевельнулся. Он слегка покосился в сторону Андера и продолжал жевать.

Закир и Варад удивились выходке Андера еще больше, чем он сам.

Все молчали, а Дарий жевал и жевал, глядя в огонь.

Андер заерзал на своем пне. Какая-то неясная мысль мелькнула в глазах Дария. Некоторые в деревне считали этого здоровяка слабоумным, но Андер знал, что это не так. Дарий просто взвешивал разные варианты перед тем, как что-то сделать. Осторожность и беспощадность были основными чертами его характера.

Наконец, в руке Дария остался лишь маленький кусочек хлеба. Он вдруг замер. Губы как-то странно искривились, сложились не то в улыбку, не то в ухмылку… Он закинул голову, пошарил взглядом по небу, остановился на Полярной звезде. Закир с Варадом переглянулись и пожали плечами.

— Ты… — начал Дарий, глядя на остатки подливки на дне котелка. Губы по-прежнему странно кривились.

В этот момент Андер был уверен, что Дарий предложит ему облизать котелок и доесть хлеб. Их глаза встретились, и на мгновение они почувствовали себя настоящими братьями — так, во всяком случае, показалось Андеру.

Еще минута, другая… Дарий нахмурился. Андер, кажется, понял, что их объединяло. Впервые за всю жизнь. «Дарий тоже родителям сейчас ни к чему», — догадался он. Эта мысль потрясла его. Их обоих изгнали из-за семейного стола. В этом они равны.

— Ты… — повторил Дарий.

— Ну же, проучи его, чтоб запомнил! — подначил Закир.

— Давай, давай! — присоединился Варад.

Равенство исчезло.

— Он воображает, что он мой сводный брат, вот что. — Дарий хмыкнул. — Но он никому не брат. И не сын. Мать нашла его полудохлого в камышах рядом с ручьем. — Дарий уставился прямо в глаза Андеру. — Отец хотел было его прикончить, чтобы не мучился, да мать не дала. Не потому, что он ей понравился, а просто пожалела.

Дарий тщательно вытер хлебом дно котелка и швырнул кусок на землю, под ноги.

— Знаете, почему он так коротко стрижется? — спросил Дарий, большим пальцем ноги играя кусочком хлеба в пыли. Друзья его раскрыли рты, ожидая продолжения. — Потому что у него волосы вьются кольцами, словно змеи. Он боится, что люди заметят, какой он… не такой, как все… Как будто и без того не видно. — Он показал на Андера. — Посмотрите на его кожу. Как пчелиный воск. В темноте светится. — Все трое засмеялись. — В детстве он обсыпал себя пылью, чтобы другие дети приняли его за своего и играли с ним.