Делай, что можешь - Марик Лернер

– Пойдем, – сказал отец, торопливо допивая содержимое кружки.

– Заходи потом, – пригласил один из собутыльников, явно напрашиваясь выпить за чужой счет.

– А то, обмыть работу не мешает.

Домой мы неслись рысью, и вся разговорчивость отца куда-то исчезла. Куда-то пропали мощеные улицы, потом свернули с дороги, напрямую мимо реки прошли заросший бурьяном приличных размеров пустырь. Практически без перехода выскочили на застроенную улицу. Деревянные дома, покрытые дранкой или соломой. Часть побогаче, с крашеными наличниками или изысканной резьбой, но все в одном стиле и отгороженные заборами, сделанными чаще всего небрежно, и в щели видно двор.

– Вон, – сказал отец, показывая на очередные ворота метрах в тридцати и всовывая в руку бумажки. – Иди домой, сынок. А мне некогда. – Развернулся и помчался в обратную сторону, не дожидаясь.

Я мысленно плюнул и двинулся в указанном направлении, надеясь, что правильно понял. В отличие от соседей здесь створки были высокие и хорошо сделанные. Один вход для человека, второй для телеги. Машинально зацепил через щель щеколду подобранной щепкой и толкнул калитку. Навстречу с гулким гав, гремя цепью, заставив замереть сердце и пожалеть о беспечности, метнулся огромный пес. Вместо нападения принялся, встав на задние лапы и положив передние на плечи, старательно вылизывать лицо.

«Хорошо, что нож не украл», – подумал, почесывая между ушей радостно повизгивающего зверюгу. Пырнул бы с перепуга. Присмотрелся к ауре собаки. Нет, привязки нет. Приличный сенс практически с любой живностью на «ты». Можно самого злобного зверя заставить себе служить. С человеком такое тоже возможно, но гораздо труднее. Он мозги имеет и невольно задумается, если принуждать к несвойственным действиям. А дальше недолго поиметь яд в кашу, нож под ребро или красного петуха с подпертой дверью, чтоб не выскочил. Излишне рисково. Но этот красавец чисто любовь демонстрирует. Никаких даже неосознанных заклинаний. Что плохо, кличка не вспоминается.

– Ишь, – недобро прозвучал материнский голос, – как ластится.

Пес заворчал, замолчав под легким нажимом.

– Его работа дом охранять, а не брюхо подставлять под почесывание. На место, Доллар!

– Иди-иди, – пробормотал я, дивясь на имя собаки.

Тот без особой охоты удалился к ладно сделанному домику-конуре, узнаю папашину руку, и лег у входа с тяжким вздохом, положив зубастую башку на лапы.

– Ермолай где?

– Рабтать.

– Кто позвал? – И сразу махнула рукой, не дожидаясь ответа. Да я б и не стал говорить, если б смог. – Опять напьется изверг. Чтоб у него зенки повылазили от этого удовольствия. Ты как себя чувствуешь? – В тоне нешуточная озабоченность.

Я сунул матери те самые бумажки, именуемые «выпиской». Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться: в них диагноз, возможно, рекомендации и перечень лекарств.

– Ну, значит, хорошо, – слегка пошевелив губами, но по моему впечатлению, не добравшись до конца, подвела она итог. – А то есть одна…

– Нет, – резко обрывая, заявляю. – Отдых. Дни. Одна. Тяжело – два-три раза. Не хоч больница.

– Ага, – сказала после длительной паузы, закрыв широко разинутый рот. Прежде Николка возражать не смел, а уж ставить условия тем паче. – Дни – это сколько?

– Недел.

– Неделя? Это конечно. Кто ж возражает. Здоровье прежде всего. Руками-то шевелить могешь?

– Ага, – подтверждаю наикратчайшим образом в недоумении от направления беседы, чтоб чего-то не брякнуть сомнительное.

– Значит, займись делом, – склочным голосом провозгласила. – Пока отдыхал на койке, здесь мне одной пришлось трудиться, рази ж от Ермолая помощи дождешься?

После с интересом выслушанной порции ругани последовала куча распоряжений под обещание накормить исключительно после окончания трудов. Работы оказалось достаточно. В хозяйстве имелся коровник с двумя взрослыми животными и одной телкой. Молоко пили, творог, сметану и мягкие сыры делали сами. Свинарник на шесть хрюшек, три десятка кур, утки, гуси, кролики. Ничем от знакомых мне ни внешне, ни внутренне кардинально не отличались. Цвет зависит от породы и не принципиален. Коровы, правда, гораздо субтильнее, без привычного горба, и рога короткие, но молоко есть молоко. Даже жирность больше обычной и вкус несколько странный. Фабричное иное.

Всех требуется кормить, поить, выносить навоз, чинить клетки, сараи. Раньше такого сроду не делал, но тут глубоких знаний и компьютерных программ не требовалось. Бери лопату и вычищай навоз, грузя в тачку. При этом у меня достаточно времени осмотреться.

Единственное, что раздражало, это вечное появление матери за спиной. Следит непонятно зачем. И ведь не спросишь. Щедро раздаваемые приказы сделать то или это терпеливо сносил и старательно выполнял. Ничего ужасного на самом деле в них не имелось. Никаких мозолей и потертостей. Не в первый раз вилами махать и воду таскать. В смысле Николке. Руки привычные.

Собственно, мамаша невольно сделала подарок, позволив изучать обстановку. Наверное, любые ошибки можно было бы списать на придурковатость, но для себя неплохо иметь представление, где и что расположено. Похоже, жили солидно. Дом пусть и не новый, но в приличном состоянии и под оцинкованным железом кровлей. Почти ни у кого из соседей такого не имелось. Все помещения и часть хозяйственных пристроек (кроме курятника, сеновала, помещения для угля) расположены под одной крышей. Это позволяет даже в зимнее время оказаться в бане, не выходя на улицу, что очень удобно. Внутри чисто, хотя нормальных ковров не постелили. Требовать от местных полного соблюдения прежних его привычек было бы странно. Иначе живут.

Стоило управиться, и она погнала на огород. Сорнякам безразлично, где расти, но особенно замечательно они себя чувствуют на специально удобренном под овощи поле. Заодно выслушал гневную лекцию, что и как полоть, поскольку не различал зелень и взбесил мамашу до предела. Обязан разбираться, ведь не в первый раз. Она даже пыталась бить, но не всерьез. Так, подзатыльники под причитания «за что ей такое горе» и прочие подобные глупейшие выражения. Ясное дело, прежний Николка должен был замечательно все по хозяйству уметь без дополнительных показов. А тут даже в недоумении, куда навоз тащить. Ну и ладно. Я ж в коме был и все забыл. Даже чего не знал.

Основную площадь огорода занимала та самая картошка, но кроме нее были и другие, неизвестные нормальному горожанину растения. В памяти обнаружил названия: фасоль, тыква, помидоры. Присутствовали в малом количестве лук, огурцы, капуста, морковь, чеснок, свекла. Ямс с бататом и соей отсутствовали, как и в меню больницы. Пока что махал мотыгой, избавляясь от заметных порослей бурьяна. Особенно живуч чертополох. Зато выяснил удивительную вещь: сейчас середина весны. Очуметь! В это время в России должны быть жуткие холода. Хорошо, что теплынь. Снега не любил со времен провального рейда по горам Ирака. Чуть не сдох, обморозившись. Или все ж влияние глобального потепления?