Уборщица. История матери-одиночки, вырвавшейся из нищеты - Стефани Лэнд

Теперь мне предстояло сидеть несколько часов и слушать, как работает дотационная программа, чтобы убедить арендодателя, что он будет получать свою ежемесячную плату. И правительство, и все остальные по определению мне не доверяли. Ставили палки в колеса на каждом шагу. Чтобы прийти на семинар, я пропустила работу, в яслях пришлось договариваться тоже. Я сидела за столом, глядя на Марка, стоявшего перед нами. На нем была та же самая байковая рубашка, что и год назад, и джинсы, натянутые чуть не до подмышек. Жидкий хвостик за это время заметно отрос. Я улыбнулась, вспомнив его рекомендации по экономии электричества: не разогревать предварительно духовку и остужать ее, открыв дверцу. Или не сливать горячую воду сразу после ванны или душа, потому что тепло будет распространяться по воздуху и согревать квартиру.

– Пункт Восемь привлекателен для арендодателей тем, что гарантирует получение арендной платы. Им не нравится не закон, а люди, которые им пользуются, – сказал Марк. – Ваша задача – доказать, что к вам это не относится.

Я вспоминала, сколько раз полиция, пожарные и «Скорая» приезжали в наш дом в последние пару месяцев; внезапные проверки с целью убедиться, что квартиры не замусорены, а сломанные машины, брошенные на парковке, ремонтируются; визиты социальных работников, следящих, что мы не позволяем себе того, что обычно делают бедняки, а именно не накапливаем грязное белье и мусор, хотя на самом деле нам просто не хватало сил и средств на нормальную жизнь, хотя мы выполняли работу, на которую никто другой не соглашался. Мы должны были жить на минимальную зарплату, работать на нескольких работах с неудобным графиком, да еще удовлетворять требования социальных служб, чтобы претендовать на жилье, где сможем в безопасности растить своих детей. Никто почему-то не видел, сколько мы трудимся – все видели только результат: жизнь, которая постоянно обрушивала на тебя все новые проблемы, отчего становилась практически невыносимой. Не важно, насколько сильно я старалась убедить окружающих в обратном, бедность неизменно ассоциировалась у людей с нечистоплотностью. Как мог арендодатель считать меня надежным съемщиком, если стереотипы въелись у нас так глубоко?

– Те из вас, кто участвует в программе ТБРА, могут объяснить арендодателю, как она затем переходит в Пункт Восемь, но вы обязательно должны указать и на ее собственные плюсы! – настаивал Марк. – Обе эти замечательные программы делят арендную плату на две части – вашу и ту, что оплачивается государством.

Казалось, он от этого в полном восторге. Можно было подумать, что мы на аукционе, а не на семинаре по социальной программе.

– Арендодателям не очень нравится, что платежи по Пункту Восемь приходят в фиксированную дату, а не первого числа каждого месяца, как они привыкли, но вы можете их переубедить!

Марк взял со стола еще одну стопку бумаг и начал раздавать их нам.

– Пункт Восемь – это гарантированные деньги, – снова повторил он.

Если вам все-таки удавалось преодолеть стереотипы и убедить арендодателя сдать жилье по программе, перед вами вставали другие трудности. Чтобы получать дотационные платежи, арендодатель должен был подтвердить, что его квартира или дом отвечают критериям безопасности, в частности, что в них установлены детекторы дыма и соблюдены прочие стандарты. Таким образом получалось, что если дом или квартира не соответствуют этим стандартам, то семья с ваучером не сможет арендовать данное жилье. Возникало противоречие: владельцы хорошей недвижимости не хотели сдавать ее жильцам «с Пунктом Восемь». Им приходилось искать жилье в бедных кварталах, но там они рисковали не пройти очную инспекцию.

– Арендодатели должны сами заботиться, чтобы их квартиры отвечали стандартам «Пункта Восемь», но многие не хотят этого делать, – сказал Марк. – Это их выбор. Тут нет ничего незаконного, никакой дискриминации…

– Да самая настоящая дискриминация! – выкрикнула девушка, сидящая рядом со мной.

Я знала ее по «Пицце на набережной». Мы всегда здоровались друг с другом. По-моему, ее звали Эми, но я не была уверена.

– Мы с моим парнем нашли отличный маленький домик, – сказала она, – но туда в результате заселилась моя подруга. Хозяин сказал, что не пустит жильцов по «Пункту Восемь», потому что они все загадят.

Она погладила рукой выступающий беременный живот.

– Сказал, не хочет, чтобы у него устроили ночлежку.

Все повернулись к Марку, но он в ответ только сунул руки в карманы.

Мне, тем не менее, понадобилась всего неделя, чтобы найти подходящее жилье. Мало того, в него можно было въезжать незамедлительно, и оно удовлетворило выездную инспекцию. Мы могли хоть в тот же день покинуть «переходный» дом. Наша новая квартира выходила на поле, где обычно проводились ярмарки, в нескольких кварталах от Норт-Бич. Герти, хозяйка, услышав о дотациях на аренду, только плечами пожала. Я объяснила, что мой платеж она будет получать первого числа, а остальное – десятого.

– Ну, меня это устроит, – ответила она и улыбнулась Мие, сунувшей голову мне под мышку. – Ей нужна кроватка или что-то вроде того?

Я едва не сказала «нет». Инстинктивно я всегда торопилась отказаться, когда люди пытались нам помочь. Что, если кому-то другому эта помощь нужнее? Но тут я вспомнила о большущей дыре в дочкином переносном манеже.

– Да, – кивнула я. – Нужна.

– Отлично, – воскликнула Герти. – Предыдущие жильцы оставили кое-что, и я не знала, куда это все девать.

Она прошла к багажнику своего грузовичка и вытащила оттуда складную белую кроватку, точно такую, как в яслях, куда ходила Мия. Внутри оказалась еще и маленькая красная курточка. Я вынула ее и протянула Герти.

– Берите и ее, если она вам нужна, – ответила та. – Похоже, это какой-то костюм, да?

Я встряхнула курточку свободной рукой и увидела, что на капюшоне нашита пара глаз, а сзади – выпуклый хвост.

– Похоже, это лобстер, – улыбнулась я.

Герти рассмеялась.

– Точно! По крайней мере, так предполагалось.

У Мии не было костюма на Хеллоуин. Сентябрь подходил к концу, а я о нем и не вспомнила. Поиск жилья занимал все мои мысли.

Герти помогла мне внести кроватку внутрь и уехала, передав нам ключи. Теперь мы жили в квартире на первом этаже, с крылечком, выходившим на небольшой клочок газона. Дальше начиналось просторное поле. В столовой, совмещенной с кухней, было круговое окно. Брат собрал для меня компьютер, и я поставила его на стол, продолжавший кухонную столешницу, а потом включила диск с музыкой. Мия немного потанцевала, побегала вокруг стола, по гостиной, плюхнулась лицом вниз на диван и снова принялась носиться – теперь взад-вперед по коридору.

Я расставила свои книги на полках в гостиной. Развесила немногочисленные фотографии и картины, которые мне подарила мама: пейзажи с заснеженными просторами, написанные художниками с Аляски, – те же, что висели на стенах дома, где я росла. Когда я возилась с последней картиной – береза среди поля, – позвонил Джейми. До этого я оставила ему сообщение.