Тайные раны - Вэл Макдермид

Ее мать с неохотой взяла на себя заботу о мальчике. Выбора у матери, по сути, не оставалось: выживать семье позволяла зарплата дочери, больше ничего. Ванесса по своему детству знала, на какое существование обрекает сына. Она старалась не думать о том, как Тони проводит дни, и не побуждала его об этом рассказывать. Ей и так приходилось слишком много сражаться: сначала она возглавляла управление кадров, вечно перегруженное работой, потом отпочковалась от фирмы и обзавелась собственным делом. Да, ей нравилась ее непростая служба, но у нее не оставалось сил на хнычущего ребенка.

Впрочем, надо отдать ему должное: он понял это довольно-таки рано. Он научился молчать, привык делать то, что ему велят. А когда он забывался и начинал скакать вокруг нее, как щенок, хватало нескольких резких слов, чтобы его урезонить.

И все равно он ей мешал. Да, несомненно, мешал. В те времена, много лет назад, ни один мужчина не хотел создавать семью с женщиной, отягощенной чужим ребенком. И ее профессиональную карьеру он тормозил. Когда она создала свой бизнес, ей пришлось свести к минимуму деловые поездки, потому что мать сердилась, если вынуждена была слишком часто ночевать с мальчиком. Ванесса упускала шансы, ее, черт побери, слишком часто обставляли. Все из-за Тони.

И никакой отдачи. У других женщин дети вступали в брак, приносили им внуков. Фотографии на рабочем столе, забавные истории в перерыве, семейные отпуска на солнышке. Все это делает служебные отношения менее формальными, помогает бизнесу и в конечном счете позволяет зарабатывать больше денег. А неустроенная личная жизнь Тони означала лишь то, что Ванессе нужно работать гораздо упорнее.

Что ж, теперь пришло время расплаты. Он застрял в этой больнице, ослабел от лекарств и сонливости. Спрятаться ему негде. Она сможет прийти к нему когда пожелает. Нужно только выбрать подходящий момент, чтобы не столкнуться с его подружкой.

В кабинет безмолвно скользнула ее личная секретарша и принесла кофе: напиток всегда появлялся через считаные минуты после того, как она устраивалась за своим столом. Ванесса открыла компьютер и мрачно улыбнулась: только представьте себе, Тони подцепил хорошенькую женщину да еще с мозгами. Нет, Кэрол Джордан — не тот улов, которого Ванесса ожидала от сына. Если она и представляла себе его с кем-то, так это с какой-нибудь серой мышкой, боготворящей даже землю, по которой он ступает. Но что делать, какая бы ни была подружка, она, Ванесса, все равно намерена осуществить свой план.

Элинор подняла руку, чтобы постучать, но в нерешительности замерла. Не погубит ли она сейчас свою карьеру? Потому что если она права, то Робби Бишоп в любом случае умрет. И ничто этого не изменит. Но если она права и при этом промолчит, то потом может умереть и кто-нибудь еще. Неважно, случайность или умысел стали причиной того, что произошло с Бишопом: это может произойти и с кем угодно другим.

Мысль, что на ее совести может оказаться чья-то смерть, так и пронзила Элинор. Лучше выставить себя на посмешище, чем потом терзаться угрызениями совести. Она забарабанила в дверь, дождалась рассеянного ответа: «Да-да, войдите».

Он нетерпеливо оторвал взгляд от стопки историй болезни.

— А, доктор Блессинг, — произнес он. — Какие-нибудь изменения?

— У Робби Бишопа?

Денби чуть растянул губы в улыбке:

— У кого же еще? Мы постоянно заверяем, что относимся ко всем пациентам одинаково, но это не так-то просто, когда пробираешься, как сквозь строй, через толпу футбольных болельщиков. И на входе, и на выходе из больницы. — Он развернулся вместе с креслом и посмотрел в окно на парковку. — Сейчас их даже больше, чем когда я шел с обеда. — Он повернулся к ней, Элинор начала было говорить, но он перебил ее: — Думаете, они считают, что их пребывание здесь может повлиять на что-нибудь?

— Мне кажется, это зависит от того, верят ли они в силу молитвы. Я видела, как парочка этих болельщиков жалась в дверях, перебирала четки и что-то бормотала. — Она пожала плечами. — Но мистеру Бишопу это, судя по всему, не помогает. По-моему, его состояние неуклонно ухудшается. Содержание жидкости в легких все выше. На мой взгляд, респираторный дистресс-синдром проявляется все острее. Он не сможет дышать без искусственной вентиляции.

Денби прикусил губу:

— Значит, никакой реакции на азотимидин?

Элинор покачала головой:

— Пока не зафиксировано.

Денби со вздохом кивнул:

— Черт побери, не могу понять, что происходит. Ну, ладно. Иногда бывает и так. Спасибо, что держите меня в курсе, доктор Блессинг.

Он снова перевел взгляд на папки, лежащие перед ним на столе, показывая, что разговор окончен.

— Тут еще одно…

Он посмотрел на нее, подняв брови:

— По поводу мистера Бишопа?

Она кивнула:

— Я знаю, это безумная идея, но… Скажите, вы не рассматривали возможность отравления рицином?

— Рицин? — почти обиженно переспросил Денби. — Бог ты мой, да как футболист премьер-лиги может подвергнуться воздействию рицина?

Элинор не сдавалась:

— Не имею никакого представления. Но вы же замечательный диагност, и после того, как даже вы не сумели прийти ни к каким выводам, я заподозрила, что здесь наверняка что-то из ряда вон выходящее. И я подумала: может быть, отравление? Я посмотрела в нашей базе данных. Все симптомы указывают на отравление рицином: слабость, лихорадка, тошнота, одышка, кашель, отек легких и артралгия[4]. К тому же он не реагирует ни на какие препараты, которые мы пробовали вводить… Не знаю… Просто других настолько же подходящих объяснений я не вижу.

Денби с недоуменным видом заметил:

— По-моему, вы смотрите слишком много сериалов, доктор Блессинг. Робби Бишоп — футболист, а не беглый агент КГБ.

Элинор опустила глаза. Да, этого-то она и боялась. Но причина, заставившая ее войти в дверь, никуда не исчезла.

— Знаю, это звучит смешно, — согласилась она. — Но никто из нас не сумел предложить другой диагноз, который соответствовал бы этим симптомам. И то, что пациент не реагирует ни на один из медикаментов, которые мы применяли… — Она подняла на него взгляд. Он склонил голову набок, и, хотя губы у него были плотно сжаты, его явно интересовало, что она скажет дальше. — И раз уж даже вы не смогли определить… Тогда остается лишь один вариант — яд. А в картину, которую мы наблюдаем, вписывается единственный яд — рицин.

Денби вскочил:

— Это безумная идея. Рицин применяют террористы. Рицин применяют шпионы. Как, скажите на милость, рицин мог попасть в организм футболиста премьер-лиги?

— Осмелюсь заметить, мне кажется, это не наша проблема, — ответила Элинор.

Денби потер лицо ладонями. Она никогда не видела его взволнованным, а тем более таким возбужденным.