Коббл Хилл - Сесиль фон Зигесар

Рой спустился по Кейн-стрит к велосипедной дорожке, которая шла вдоль Коламбия-стрит. В одной стороне располагался Ред-Хук, а в другой – Бруклин-Хайтс. Казалось, что сейчас, принимая решение – направо или налево, он делает важный жизненный выбор, прямо как в стихотворениях Роберта Фроста. Этот выбор может повлиять на его дальнейшую судьбу. Ред-Хук считался крутым местом. Там молодые бородатые люди делали мебель из старых амбарных досок и оленьих рогов, перегоняли свой собственный виски, разводили пчел на крышах, покупали мясо на фермерских рынках и коптили его самостоятельно. Рой свернул направо и двинулся в сторону Бруклин-Хайтс, жилого района. Там было красиво и спокойно. Солнце освещало тропинку, по которой он шел, как будто указывало путь. «Черный и Белый». «Черный и Белый». Это название не вызвало у него ничего, кроме беспокойства. «Золото» было бы лучше. «Золото» – как солнце. Производит впечатление, пробуждает ассоциации, можно интерпретировать с любой точки зрения. «Золото». Да, надо бы поменять название. Еще есть время. У Роя еще даже не было контракта на эту книгу, потому что он ничего не написал. Времени было предостаточно. Проблема была в другом – взять в руки ручку или сесть за компьютер и написать хоть что-нибудь.

Мимо промчались бегуны. В наушниках играла музыка, ритмичные удары ног о землю создавали смешанное чувство – отрешенности и нетерпеливого устремления. Рой не испытывал угрызений совести, глядя на них. Он был в отличной физической форме для своих лет. Одежда, которую он носил в тридцать – в те годы он гораздо больше двигался и объехал на велосипеде весь Лондон, – все еще была ему впору. Он гордился этим.

Рой продолжал спускаться по велосипедной дорожке к пристани, вокруг которой вырос большой современный прибрежный парк. Кто-то придумал и спланировал множество игровых площадок для детей: аквапарк с искусственными скалами, опасные на вид веревочные качели, высокие горки, гигантское футбольное поле, баскетбольные площадки, роликовый каток. В парке также были зона для барбекю, газоны и пляжи, причалы для парусников и каяков, место для выгула собак, канатный мост и скамейки, с которых открывался невероятный вид на гавань Нью-Йорка, Бруклинский мост, Нижний Манхэттен справа, а также на остров Говернорс и статую Свободы. А от заката и вовсе нельзя было глаз оторвать. Когда они только переехали, Рой сделал множество снимков и отправил их своему новому агенту в Лондоне. Она предположила, что он использовал для этих кадров какой-то волшебный фильтр. Они завораживали.

В Нижнем Манхэттене повсюду были небоскребы из гладкой стали и стекла. Офис Венди находился в одном из этих зданий. Бруклинский мост величественно нависал над залитой солнцем водой, и создавалось такое впечатление, словно он незаметно появился в воздухе из прежней эпохи, в которой все было в тонах сепии, как на старой фотографии. Рой читал историю моста: как люди погибали на этой стройке; как мужчины хотели сдаться, а женщины показали свою стойкость. Вокруг такой истории более честолюбивый писатель мог создать многотомную историческую сагу.

Знали они историю моста или нет, но туристы нескончаемой очередью тянулись по нему из Манхэттена безо всякой цели, разве что съесть хороший кусок бруклинской пиццы. То, что их было так много, всегда заставляло Роя нервничать. Он свернул с моста и направился обратно к Коббл-Хилл. Силуэты небоскребов начали удаляться, и к нему вернулась уверенность. Рой прошел по Конгресс-стрит, пересек Хикс-стрит, потом Генри-стрит и вошел в парк Коббл-Хилл.

Это был крошечный симпатичный парк, где можно было присесть и отдохнуть среди ухоженных цветников и раскидистых деревьев. Деревянные скамейки манили его: «садись и пиши!». Но использовать ноутбук на улице у Роя не получалось. Солнце отражалось от экрана и заставляло глаза слезиться. Ему всегда было слишком жарко или слишком холодно. Скамейки были жесткими. А еще там были комары, лаяли собаки и визжали малыши.

Рой пошел дальше. В паре кварталов от Генри-стрит находился бар, мимо которого он проходил много раз и никогда не заглядывал внутрь. Horn and Duck был ближе к дому, но блюда казались слишком вычурными, а персонал – очень болтливым. Они даже делали собственный кетчуп, но «Хайнц» был лучше. Рой так и не смог ничего там написать, а в этом баре было тихо.

Monte – так он назывался. В его окне устало мерцали бутылки со светлым «Будвайзером». Не было еще и полудня, но бар был уже открыт. Рой толкнул залапанную стеклянную дверь и вошел внутрь.

– Доброе утро, – приветствовала его радостная жен- щина с ямочками на щеках, сидящая за барабанной установкой в глубине зала. – Не обращайте на меня внимания. – Она не играла в тот момент, а смотрела в свой телефон.

– Все в порядке.

Рой выбрал зеленый стул с мягкой упругой набивкой и поставил ноутбук на блестящую деревянную стойку. Стул был удобным, с довольно низкой спинкой, чтобы обеспечить поддержку пояснице, и идеально расположенной перекладиной, на которую можно было поставить ноги. Рой открыл ноутбук и включил его. Возможно, у него получится поработать здесь.

«Золото», – подумал он, открывая новый документ в Word и представляя себе следующий заголовок: «Издательство Boris Bowne Books[21] с радостью объявляет о выходе нового долгожданного романа Роя Кларка “Золото”». Или, может быть, «Золотой» будет лучше? Нет, слишком в духе агента 007. Его читатели подумают, что Рой Кларк взялся за шпионские романы. Расовые отношения и секретные агенты – не те темы, на которые он мог бы писать, не проводя обширных исследований. Лучше всего придерживаться сюжетов, которые у него отлично получаются: тонкие шутки двух взрослых детей, которые путешествуют со своим отцом, страдающим недержанием; пьяный парень, едущий за девушкой, которая ему нравится; скучный ужин и неумеха-официант; умопомрачительно веселая свадьба под открытым небом.

«Золото». Не совсем подходящее название для семейного романа. Если только… У дочери Роя, Шай, была богатая одноклассница с русскими и американскими корнями. Бабушка всегда дарила ей на Рождество золотой крюгерранд, по одному за каждый прожитый год. Прошлой весной семья неожиданно переехала на Багамы.

Со стороны казалось, что Рой уставился в пустой экран, но на самом деле в его голове разыгрывалась сцена, в которой девочка-подросток закапывала груду золота под пальмой.

– Здесь нет бармена, – крикнула женщина из другого конца заведения, отвлекая его. Мозг наполовину проснулся и был похож на неповоротливого зверя. – Но я, наверное, смогу захватить для вас все, что вам нужно.

Рой обернулся.

– Чай? – рассеянно спросил он, забыв, что находится в баре и что американцы, в отличие от англичан, не пьют чай постоянно, словно это какое-то жизненно важное топливо, без которого организм не может функционировать.

Женщина соскользнула с табурета и нырнула за барную стойку.

– Конечно, одну секунду. Кажется, тут есть электрический чайник. – Она посмотрела на него и улыбнулась. – Меня зовут Пичес. Я работаю в школе медсестрой. Вы Рой Кларк. В прошлом году я читала, что вы переехали на Стронг-плейс. Мой муж был на открытии нового книжного магазина на Смит-стрит, когда вы читали свою книгу. Как вам здесь, нравится?