Кровь и золото - Энн Райс

Смертные не только ели и пили. Некоторые, сбившись вгруппки, танцевали под звуки оркестра. Иные собрались у зеленых столиков наколесах и увлеченно играли в азартные игры, разражаясь то громкими хриплымикриками, то веселым смехом. Из динамиков слышался оглушительный грохот,мигающие огни раздражали, но все меркло перед запахом пищи и крови.

Никто не обратил внимания на появление Торна и Мариуса, заисключением официантки, без лишних вопросов проводившей их за столик, стоящий всамом центре зала. Отсюда можно было наблюдать за танцорами: казалось, каждыйиз них пляшет сам по себе, примитивно и неуклюже, извиваясь и изгибаясь подмузыку в пьяном угаре.

Музыка Торну не понравилась: резкая, неприятная, онаприводила его в замешательство. А разноцветные вспышки огней только усиливалинеприятные ощущения.

Мариус наклонился и шепнул Торну на ухо:

– Торн, эти огни – наши союзники. Они мешают рассмотреть наси понять, кто мы на самом деле. Постарайся к ним привыкнуть.

Мариус заказал горячие напитки.

Маленькая официантка окинула Торна кокетливым взглядомблестящих глаз, на миг задержав его на рыжих волосах.

Торн улыбнулся в ответ и тут же решил, что ни за что нестанет пить от нее, даже если все остальные смертные иссохнут или вдругисчезнут в неизвестном направлении. Он обвел глазами помещение, стараясь необращать внимания на бьющий по ушам шум и запахи, от которых делалось дурно.

– Видишь вон тех женщин у стены? – спросилМариус. – Они хотят потанцевать. Для этого и пришли. И теперь ждут, покаих пригласят. Сможешь пить во время танца?

– Конечно смогу, – отозвался Торн, всем своим видом ипочти торжественным тоном словно желая сказать: «Ты еще спрашиваешь?»

Наблюдая за скопищем людей на танцевальной площадке, Торнвдруг рассмеялся – впервые с тех пор, как ушел на север, – но в баре былотак шумно, что даже он сам не слышал собственного смеха.

– Но как мне танцевать? – в недоумении обернулся он кМариусу. – Да, я могу насытиться так, что ни один смертный, даже жертва,этого не заметит, но я не умею кривляться, как эти люди. Странные у них танцы:бестолковая толкотня – и больше ничего.

Лицо Мариуса расплылось в улыбке. Сняв плащ и повесив его наспинку металлического стула, он невозмутимо взирал на происходящее. Какофониязвуков и яркие вспышки света его, похоже, совершенно не раздражали.

– А ты делай то же, что и они, – посоветовал он. –А когда будешь пить, замедли темп. Прислушивайся к музыке и голосу крови.

Торн снова рассмеялся и, неожиданно осмелев, решительнонаправился мимо переполненной танцплощадки к женщинам, пожиравшим еговзглядами. Он выбрал темноволосую, поскольку его всегда влекли женщины стемными глазами и волосами. Кроме того, она была старше остальных, и, скореевсего, мужчины пригласили бы ее в последнюю очередь, а он не хотел, чтобы онаосталась без внимания.

Его избранница поспешно встала. Торн взял ее за маленькиемягкие ладони и повел на отполированную множеством ног площадку. Мелодиизвучали одна за другой практически без перерыва – ритмичные, но однообразные ибессмысленные. Женщина неуклюже, но в такт застучала по полу изящнымикаблучками.

– Надо же, какие холодные руки! – воскликнула она.

– Ах, мне так совестно! – воскликнул он. – Вы ужменя простите. Я слишком много времени провел в снегах.

О боги, ему следует быть осторожнее, чтобы не причинить злаэтому простодушному, доверчивому существу с небрежно накрашенными глазами игубами, нарумяненными щеками и торчащей вперед грудью, поддерживаемой узкимиполосками ткани под туго обтягивающим тело черным шелковым платьем.

Женщина бесстыдно прильнула к Торну. А он, обняв ее какможно нежнее, наклонился и аккуратно, так, что она ничего не почувствовала,пронзил своими крошечными клыками тонную кожу шеи.

«Спи, любимая, и пусть тебе приснятся прекрасные сны.Запрещаю тебе бояться, запрещаю тебе вспоминать».

Кровь! Наконец-то! Он так долго ждал, и вот она льется, кровь,настойчиво подталкиваемая маленьким сердечком!

Торн отвлекся от впавшей в полуобморочное состояниепартнерши и погрузился в собственные грезы. Перед его мысленным взором возникларыжеволосая создательница. Забывшись, он приглушенно застонал и даже обратилсявслух к той, которую держал в объятиях: «Отдай мне все». Но тут же спохватился,осознав, что совершил недопустимый промах.

Поспешно отстранившись от женщины, он почувствовал на своемплече чью-то руку.

Рядом стоял Мариус.

Женщина подняла на Торна затуманенный взгляд, и он закружилее в быстром танце, смеясь и не обращая внимания на кровь, разливающуюся повенам, и на слабость, которую все еще ощущал, ибо одной жертвы, конечно, былонедостаточно.

Они продолжали танцевать, двигаясь так же бестолково и неуклюже,как и остальные пары.

Но Торн хотел большего. Его мучила жажда.

Наконец женщина извинилась и попросила проводить ее обратноза столик. Странно, но ей вдруг захотелось спать, объяснила она.

Торн поклонился, кивнул и учтиво поцеловал ей руку.

За столиком осталась только одна женщина из той троицы. Сдругой уже танцевал Мариус. Торн предложил руку новой партнерше и поклялсясебе, что на этот раз страж ему не понадобится.

Она оказалась сильнее подруги. Подведенные черной краскойглаза и темная помада на губах делали ее похожей на египтянку, однако сходстворазрушали светлые волосы, густо отливавшие серебром.

– Вы случайно не мужчина моей мечты? – смело спросилаона, повышая голос, чтобы перекричать музыку. Чувствовалось, что она готоваотправиться с ним наверх, в номер.

– Может быть, – отвечал он, – если позволите васпоцеловать.

Крепко, но ласково прижав женщину к себе, он мгновенновпился зубами в ее шею и стал торопливо и энергично глотать кровь.

Когда Торн наконец ослабил объятия, жертва чуть пошатнулась,но посмотрела на него с обольстительной, коварной, но в то же время чрезвычайномилой улыбкой, явно не сознавая, что произошло.

Нет, от этой троицы много крови не получишь. Слишком ониславные. Торн еще долго кружил в танце партнершу, отчаянно желая, но так и неосмелившись отпить еще глоток.

Он чувствовал, как пульсирует кровь в венах, но сознавал,что ее недостаточно. Руки и ноги заледенели до боли.

Мариус уже вернулся за их столик и теперь обнимал за плечикакого-то разодетого увальня, сидевшего рядом. Они негромко разговаривали.

В конце концов Торну пришлось отвести красотку назад.