Младенец и черт - Борис Акунин

Штабс-ротмистр князь Козловский постучал в дверь кабинетаслишком громко, а каблуками по паркету отчеканил так, что у генерала на столезадребезжала золоченая ложечка в фарфоровой чашке.

Его превосходительство был переведен в Огенквар[1]недавно, ранее служил в Департаменте полиции и пока еще не успел сменитьчиновничий мундир на военный. Генерал был не в духе и пил черный кофе третийраз за день, что неполезно для сердца и желудка. А что делать? Из-за выстрела вСараеве третьи сутки почти вовсе без сна. Спасибо за такое повышение.

В Департаменте полиции, с бомбистами и пропагандистами, былои то покойней.

– Князь, зачем вам шпоры? – спросил егопревосходительство, морщась (у него еще и мигрень вступила). – Не вкавалерии служите.

А Козловскому хоть бы что. Видел, что начальство не врасположении, но и усом не повел. Он еще с кадетских времен взял себе принцип:не цукать младших, не вилять хвостом перед старшими.

Перешел сразу к делу.

– Зацепились, ваше превосходительство! Я был прав!Гвардии поручик Рябцев – вражеский агент. Засланный или подкупленный, пока неустановлено, ну да это неважно. Важно, что нынче вечером у него назначенаконспиративная встреча, предположительно с резидентом!

Начальник брюзгливую мину с лица убрал, глаза так ивспыхнули. Уже совсем другим тоном предложил:

– Садитесь, князь, вам же неловко. Да вы не стесняйтесь,князь, закуривайте. Говорите, встреча с резидентом?

Генерал чаще нужного именовал своего сотрудника сиятельнымтитулом. Приятно, когда у тебя в подчинении настоящий Рюрикович и можно емузапросто сказать: «Да вы не стесняйтесь, князь» или «Это безобразие, князь».

Штабс-ротмистр, выставив плохо гнущуюся правую ногу, сел кстолу, потянул из бювара бумажную папочку.

Его худое, с бравыми копьеобразными усами было бесстрастно,но пальцы подрагивали от возбуждения. Все эти безумные дни в контрразведку чутьне ежечасно названивали от генерал-квартирмейстера, от начальника Генштаба, отвоенного министра, и всё с одним и тем же: немедленно выявить и обезвредитьшпионскую сеть предполагаемого противника. Об исполнении доложить к двадцатиноль ноль, к шести ноль ноль, к полудню.

А как ее выявишь?

Котрразведочное отделение в штатном расписании Генеральногоштаба имеется, да контрразведки как таковой, считай, нет. Одна бумажнаявидимость. Столько лет ждали большой войны с немцами и австрийцами,готовились-готовились, а всё одно профукали. Как это у нас обыкновенно ибывает.

Всякий толковый офицер, если превратности карьеры забросилиего в контрразведку, норовил при первом же отличии выпросить себе награду –перевод в полк. Оставались одни бестолковые или калеки вроде Козловского.Только и он заделался ловцом шпионов недавно, без году неделя. Рвения у князяпока было много больше, чем опыта.

А враг к войне готовился по-научному, с немецкойосновательностью. Только теперь это стало мало-помалу проясняться.

В кабинете у штабс-ротмистра собралась кипа газет, в томчисле пожелтевших, десятилетней давности. В каждом номере красным карандашомподчеркнуты соблазнительные объявления: «До 15 тысяч годового дохода могутзаработать г.г. офицеры, чиновники и лица, вращающиеся в высших кругахобщества, в качестве представителей заграничной фирмы. Офферты с краткойбиографией присылать по адресу: Л.Шлезингер, Берлин, 18». «800 барышень и вдовс приданым до 200 тысяч желают выйти замуж. Жених может быть и без средств.Писать: Л.Шлезингер, Берлин, 18». И прочее подобное. А про адрес теперьдоподлинно установлено, что это явочная квартира германской разведки! Сколько«г.г. офицеров, чиновников и лиц из высших кругов общества» за эти годы наудочку клюнуло? Поди-ка выясни к двадцати ноль ноль.

В отдельной папке у князя Козловского подобрался списокнемецких и австрийских подданных, занимающих важные посты в военнойпромышленности. Взять одну Путиловскую судоверфь, где снаряжают броненосцы.Директора – герр Бауэр, герр Поль и герр Орловски; начальник отдела военного судостроенияШиллинг; начальник большой верфи Роймер; начальник малой верфи Фент. И повсюдутак!

Это еще явные. А сколько скрытых? В одном Петербургепроживает восемьдесят тысяч лиц лютеранского вероисповедания. Большинство изних, конечно, честные люди и патриоты России. Но что такое «большинство», еслиречь идет о шпионаже?

Теперь, когда муравейник зашевелился, когда дали людей,средства, особые полномочия, каждый день обнаруживались всё новые и новые фактыгерманской предусмотрительности. Вся русская земля оказалась сплошь усеянатевтонскими драконьими зубами. Просто голова шла кругом.

Утешает только одно, не уставал повторять егопревосходительство. У коллег из разведочного отделения ситуация вовсе швах, имна орехи больше нашего достается.

Что можно было сделать за четыре дня, сделано. Прямо 28июня, через два часа после получения роковой вести из Сараева, отдан приказ округлосуточной слежке за австрийским и германским военными агентами и кругом ихобщения. Молниеносно организована (это уж личная заслуга штабс-ротмистра)негласная проверка всех офицеров, кто имеет доступ к секретным сведениям идокументам: образ жизни, знакомства, сомнительные привычки, поездки на воды вБаден-Баден да Мариенбад.

За подозрительными установлено наблюдение, и результаты незамедлили себя ждать. Дело тут, конечно, не только в бдительности филеров.Просто вражеские агенты, в преддверии скорой войны, развили кипучуюдеятельность, повылезали из нор, будто кроты перед грозой.

– Это какой такой поручик Рябцев? – спросилгенерал, жадно глядя в папку.

Поручик был вот какой. Служит младшим делопроизводителем всекретной части Гвардейского корпуса. Собственного состояния не имеет, а живетшироко. В апреле проиграл в карты семь тысяч – и ничего, расплатился. Тогда-тои на заметку попал. Так, на всякий случай.

Вчера подслушан странноватый телефонный разговор Рябцева снеизвестным лицом, которое говорило по-русски нечисто и делало таинственныенамеки. После этого слежка утроена.

Нынче утром в почтовом ящике Рябцева обнаружена шифрованнаязаписка. По виду обычная квитанция. А нагрели на свечке – проступили слова:«Сегодня в одиннадцать. Платформа Левашево. Взять всё».