На зло всем законам - Хельга Франц

На зло всем законам

Хельга Франц

Глава 1

Развод…

Как много значений вложено в это слово.

Это и судебный процесс, когда ты перестаёшь быть чьей-то женой и превращаешься в вольную птицу.

И в зависимости от ситуации, он может нести в себе различные результаты. Один — депрессия, ты в слезах, потому что тебя бросили, предали, не удовлетворили, обидели. Второй — хэппиэнд, когда ты идёшь с подругами в бар и отмечаешь свободу, потому что достал этот хорёк с ушами за годы супружества.

А может означать обман, когда ты попалась на крючок мошеннику, и тебя как глупую девочку обвели вокруг пальца.

И там, и там ничего хорошего. Везде присутствует горечь, потеря, страх.

Я сегодня принимаю участие в первом сценарии. Но лишь косвенно. В качестве адвоката клиентки, которая требует развода у мужа.

Сижу, вполуха слушаю коллегу, что представляет интересы мужа моей подзащитной. Он не говорит ничего нового. Тот самый муж требует образумить жену и вернуть её в семью, ведь у них двое детей.

Интересно, где он был, когда изменял с секретаршей? Думал ли о детях и жене?

Конечно же нет. Весь мозг утёк в штаны, и от чесотки в трусах этот индивид напрочь забыл про семейные клятвы.

Каждый раз одно и то же. Хоть бы оригинальное что-то придумали.

Отключаюсь скучающе от монотонного мужского вещания, где взывают к семейным ценностям и нерушимости брака. Размышляю о смысле жизни… супружеской.

Есть ли жизнь после ЗАГСа?

Для меня — нет.

По статистике за прошлый год развод достиг рекордных цифр — девяносто пять процентов.*

Девяносто пять!!! Неслыханно!

Как мы к этому пришли? Как?!

Куда девается любовь? А уважение к матери твоих детей?

Что интересно, в семидесяти процентах инициатором процесса является женщина.

А причина, занимающая первое место — бедность. Печально, но факт. Рай в шалаше нынче не популярен.

Меня часто одолевают на заседаниях философские и риторические вопросы. Мысли сами уплывают в невиданные дали…

Так о чём мы? Ах да!

Вторая по популярности причина разводов — взаимное непонимание. Забавная туманная фраза. Перед ЗАГСом, значит, друг друга понимали. А после, что? Вдруг стали разговаривать на разных языках?

Лингвистический парадокс…

Третье место… о, да!.. моё самое любимое — неверность одного из супругов. Чаще всего мужчины.

Почему моё самое любимое? Потому что это мой хлеб. Восемьдесят процентов моего дохода от клиенток, пришедших ко мне с жалобой «Он мне изменил! Помогите оставить его без штанов!»

И я помогаю.

Люблю снимать штаны с мужиков. С таких не жалко. В переносном, конечно же, смысле…

Хотя…

Но я снова отвлеклась. О другом же речь.

Так вот, я настолько поднаторела в своём деле, что теперь моя клиентура — это обеспеченные люди. Сливки общества.

И сейчас одна известная «вишенка» справа от меня, что двенадцать лет нежилась в тех самых сливках, захотела плюнуть косточкой в глаз своему благоверному, потому что у того лопнула резинка на трусах и спровоцировала несанкционированный выгул мужского достоинства… в чужую вагину.

Я — циник?

Ну да, я — циник.

А как вы хотели? Как им не стать за всю мою многолетнюю адвокатскую карьеру? К тому же я сама девять лет назад проходила эту удручающую процедуру. И в моём случае в графе причины развода красовалась фраза: «отсутствие общих интересов и отдаление друг от друга».

Витиевато?

А я такая. Оригинальная…

Скучающе прохожусь взглядом по двум мужчинам напротив. Так себе Аполлоны. Один с животиком и некрасивой плешью на голове. Это, который пока ещё муж.

Второй, мой коллега Дятлов (говорящая фамилия, кстати, в моих контактах в телефоне так и значится — «Дятел», ни одного дела у меня не выиграл), вроде стройный, но что-то в нём упорно отталкивает. Может салфетка, которой он то и дело стирает пот со лба и верхней губы? Вспотел, бедняга.

Ну да-к это и понятно. Я — женщина видная, ухоженная, в дорогом костюме. Маникюр, педикюр — всё при мне. Любой мужик в радиусе пяти метров вспотеет. И он не исключение.

Я — стерва?

Ну нет, я хорошая…

Ой, ну ладно, если только немножко…

Чёрт с вами, множко!

А там, где я работаю, нельзя быть пушистой зайкой. Тут кругом серые волки. Злые. Голодные. Сцапают зайку и не подавятся.

А мной подавятся! Поэтому я не зайка.

Непростая ситуация.

Я так-то обычная. Как все. И очень хочу быть хорошей. Но в силу обстоятельств чаще приходится быть плохой.

Печалька…

Меняю от скуки положение тела. Второй день внизу живота раздражающе ноет. Месячные скоро, что ли? Вроде ещё рано. И неожиданно складываюсь, как раскладушка, над столом от жуткой рези в правом боку.

Падлас радригис, как больно!

Не могу сдержать стона.

Присутствующие мужчины от этого звука стекают… мозгом в штаны. Ну, а куда ещё они могут стечь?

Хорошо, судья и моя практикантка — женского пола. Жить буду!

Аня что-то бормочет про машину и папу. Она вместе с секретарём судьи хватают меня за подмышки и сопровождают до автомобиля. Укладывают на заднее сиденье, и Анюта-практикантка, как заправский гонщик, газует с парковки суда.

Я в таком состоянии, что согласна на любой кипиш, лишь бы уняли уже боль.

От каждой кочки всё громче ой-каю, а Аня извиняется. Так и едем в этом странном музыкальном сопровождении: «Ой», «простите», «ой», «простите»…

И только одна мысль поддерживает меня в сознании: «Эх, как не вовремя всё. Даже выступить не успела. А я такую речь готовила. Зря!»

______________

*Реальная статистика разводов за 2022 год в России

Глава 2

В приёмном покое, куда меня доставила Аня, опрятно и дорого. Глаз радуется. Хорошая клиника, Слава Богу. Это, к счастью успокаивает. Но почему не вызвали Скорую, всё равно загадка.

Совсем рядом за шторкой слышен разговор.

— Папа, пожалуйста, помоги. Это мой куратор Морозова.

Ох, Господи, вот только родственников мне ещё чужих не хватало.

— Да хоть сам Ленин. У меня смена уже закончилась, Нюта. Её посмотрит другой врач.

— Но ты же ещё здесь! Я тебя очень прошу. Ты же лучший доктор в этой больнице. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Лучший? Это хорошо. Это очень хорошо.

— А я буду всю следующую неделю посуду мыть. Слово даю.

— Ну-ну. Руки покажи. Скрестила за спиной пальцы, небось. Успокойся, посмотрю я твоего куратора.

— Йес!* Спасибо!