Полуночная девушка - Мелисса Грей

В библиотеку Птера пришла в поисках надежды.

Она шагала вдоль стеллажей в главном здании Нью-йоркской публичной библиотеки, держа одну руку в кармане плаща, а второй ведя по потрепанным корешкам популярных книг и покрытым пылью обложкам томов, которые не пользовались читательской любовью. И хотя последний посетитель покинул залы несколько часов назад, Птера не снимала солнечных очков, а ее голову и шею закрывала шаль. В тусклом свете библиотеки темная кожа Птеры казалась почти человеческой, но перья вместо волос и угольно-черные глаза, большие и блестящие, как у ворона, выдавали птератуса.

Она любила книги. Они помогали забыть об обязанностях, о членах Совета старейшин, которые нуждались в помощи Птеры, единственной живой пророчицы, и о войне, тянувшейся многие десятилетия. Более века прошло с последнего крупного сражения, но угроза нападения по-прежнему существовала, и враги следили друг за другом, выжидая, когда один из них сделает ошибку и разгорится пламя, потушить которое будет не под силу никому. Пальцы Птеры замерли: ее внимание привлекло название книги. «Повесть о двух городах»[1]. Как было бы славно почитать о чужой войне! Может, удастся забыть о своей. Птера хотела было снять книгу с полки, как вдруг почувствовала, что кто-то легонько дернул ее за карман плаща.

Резким движением Птера схватила воришку за руку. Бледная тощая девчонка крепко сжимала в крошечном кулачке ее кошелек. Широко раскрытыми карими глазами она, не моргая, таращилась на запястье Птеры.

– У вас перья растут, – проговорила девочка.

Сколько Птера себя помнила, ни один человек, увидев ее перья, не реагировал так спокойно. Она выпустила руку воришки, одернула задравшийся рукав, поправила пальто и шаль, закрывавшую голову и шею.

– Отдай кошелек.

Вместо денег в нем лежал мелкий черный порошок, который в руке Птеры наполнялся энергией, но девочке совершенно незачем было об этом знать.

Воришка подняла глаза на Птеру.

– А почему у вас перья?

– Дай сюда кошелек.

Девчонка и бровью не повела.

– А почему вы в библиотеке в солнечных очках?

– Сейчас же отдай кошелек.

Девочка перевела взгляд на зажатый в кулаке кошелек, как будто раздумывая, возвращать его или нет, а потом снова посмотрела на Птеру.

– А почему на вас шаль? Июнь же.

– Для такой маленькой девочки ты слишком любопытна, – ответила Птера. – Уже полночь. Тебя тут вообще быть не должно.

– Вас тоже, – ничуть не смутившись, ответила воришка.

Птера не удержалась от улыбки.

– И то правда. А где твои родители?

Девочка напряженно огляделась в поисках выхода.

– Не ваше дело.

– Давай так. – Птера наклонилась, чтобы ее глаза оказались вровень с девочкиными. – Ты мне объяснишь, как получилось, что ты в полночь оказалась одна в библиотеке, а я тебе расскажу, почему у меня перья.

Незнакомка бросила на Птеру осторожный взгляд, странный для такой малышки.

– Я здесь живу.

Шаркнув грязно-белым кроссовком по линолеуму, девочка взглянула на Птеру из-под густых темных ресниц и спросила:

– А вы кто?

Не девочка, а шкатулка с вопросами. Кто вы? Что вы? Почему вы? Птера дала единственно возможный ответ:

– Я Птера.

Девочка закатила глаза.

– Ну а зовут вас как?

– Человеку это не выговорить, – пояснила Птера.

Девочка изумленно распахнула глаза и неуверенно улыбнулась.

– Как мне вас называть?

– Зови меня Нашей Птерой. Ну, или просто Птерой: так короче.

Воришка наморщила носик.

– Это же все равно что звать кошку кошкой.

– Пожалуй, – согласилась Птера, – но кошек в мире много, а Птера одна.

Похоже, такой ответ малышку удовлетворил.

– А почему вы здесь? Я раньше никого ночью в библиотеке не встречала.

– Иногда, – начала Птера, – когда мне грустно, я прихожу сюда, чтобы побродить среди книг. Они помогают забыть о проблемах. Как миллион друзей из бумаги и чернил.

– У вас что, нет обычных друзей? – поинтересовалась воришка.

– Да в общем, нет, – без тени печали ответила Птера. И это была сущая правда.

– Жаль. – Девочка взяла Птеру за руку и провела пальчиком по маленьким тонким перышкам, покрывавшим ее костяшки. – У меня тоже никого нет.

– И как же такая малютка пробралась сюда, да так, что никто из сотрудников библиотеки не заметил?

– Я умею прятаться, – чуть смущенно ответила незнакомка, – мне частенько приходилось скрываться. Там, дома. До того, как я пришла сюда. – Девочка решительно кивнула и добавила: – Здесь лучше.

Впервые за все время, что Птера себя помнила, у нее на глазах навернулись слезы.

– Извините, что я взяла ваш кошелек. – С этими словами девочка протянула его Птере. – Мне хотелось есть. Если бы я знала, что вам грустно, я бы выбрала кого-нибудь другого.

Надо же, совестливая воришка.

– Как тебя зовут? – спросила Птера.

Девочка потупилась, но руку Птеры не выпустила.

– Не люблю это имя.

– Почему?

Малышка дернула костлявым плечиком:

– Потому что не люблю тех, кто меня так назвал.

Казалось, сердце Птеры вот-вот разобьется.

– Тогда выбери свое.

– А так можно? – с сомнением спросила девочка.

– Можно как угодно, – откликнулась Птера. – Но только подумай хорошенько, без спешки. Имена обладают силой.

Девочка улыбнулась, и Птера поняла, что сегодня вернется в Гнездо не одна. Она пришла в библиотеку в поисках надежды, а нашла ребенка. И только много лет спустя поняла, что это практически одно и то же.

Десять лет спустя

В жизни Эхо следовала двум правилам, первое из которых было очень простым: не попадаться.

Она осторожно заглянула в антикварную лавку, которая ютилась в глухом переулке возле ночного рынка Шилинь в Тайбэе. Вокруг входной двери клубились волшебные чары, точно марево над горячим цементом в жаркий летний день. Если смотреть прямо, не увидишь ничего, кроме обычной железной двери без надписей и табличек, но если наклонить голову чуть вправо, то можно уловить тусклый отблеск защитных заклятий, благодаря которым лавка оставалась невидимой для всех прохожих, кроме тех, кто знает, что ищет.