Вальс одиноких - Галина Врублевская

Прохлада утренней весны

Пьянит ласкающим намеком;

О чем-то горестно-далеком

Поют осмеянные сны.

Бреду в молчанье одиноком.

В, Брюсов

Сбор выпускников – это обманная конфетка, пустой фантик. Разворачиваешь золотистую обертку в предвкушении встречи со сладкими грезами, а внутри остался только едва уловимый аромат пережеванных жизнью надежд. А если та конфета была с горчинкой? Если в классе ты был почти изгоем, лицом незначительным? Что принесет встреча с бывшими одноклассниками: радость или новую боль?

Иветта Николаевна Соловьева уже несколько лет игнорировала вечера, не собиралась идти и на этот раз. Так она и заявила школьной подруге Жанке, когда та сообщила ей по телефону о дате сбора. Но Жанка, Жанна Эдуардовна Белецкая, не отступала. Она восторженно высыпала последние сплетни: кто кем работает, кто на ком женился, кто с кем развелся, у кого родились дети. Иветта слушала с любопытством, но молчала: не тащиться же в школу ради этих событий? И тогда Жанна, выдержав паузу, как бы между прочим добавила:

– Между прочим, Володька Амосов вернулся в Ленинград.

– Как? – невольно вырвалось у Иветты.

Теперь противиться она не могла. Амосов – безответная школьная любовь, шрам на сердце. К сожалению, кроме почти зарубцевавшейся раны, ничего у нее не осталось от полудетской любви. Ни единого мало-мальски стоящего воспоминания: ни случайного прикосновения, ни шального поцелуя, ни судьбоносного разговора. Абсолютно ничего – только боль в сердце.

* * *

Выпускник Владимир Амосов – профессиональный артист – считался славой и гордостью школы. Он был ее визитной карточкой. Старшие классы имели театральную специализацию, но большинство учащихся за три последних школьных года успевали критически оценить собственные способности и вовремя отказывались от тернистого пути служения Мельпомене. Так случается и в других профессиях: при близком столкновении приходит разочарование.

Амосов не стал знаменитостью, его единственным достижением была некоторая известность в узких профессиональных кругах. Владимир на себе испытал все трудности, выпадающие на долю рядового актера. Окончив театральный институт в Северной столице, он несколько лет мыкался по провинциальным сценам. Ежегодно выставлял себя на актерские торги, где режиссеры, как помещики, выбирали себе будущих крепостных. Увы, маститые руководители интереса к Владимиру не проявляли. Что было причиной невезения?.. То ли лицо его, красивое, но по-плакатному невыразительное, то ли средние способности, то ли отсутствие нужных связей.

И вот Амосов спустя почти десятилетие вернулся в родной город, уже не рассчитывая на особый успех. Устроился в Ленконцерт и стал эстрадным артистом разговорного жанра. Участие в сборных концертах да ряд эпизодических ролей в посредственных фильмах – вот и все, чем он мог похвастаться перед одноклассниками. Но те не имели и такой пусть скромной, но славы. Жанна была в курсе жизненных перипетий Владимира, потому что и сама была причастна к миру кино: читала закадровые тексты на студии учебных фильмов. Высшим актерским образованием Жанна похвастать не могла – три попытки поступить в театральный вуз не увенчались успехом, – но курс сценической речи, пройденный в школе, помог ей обрести редкую профессию диктора. Хотя злословили, что свою роль сыграл отец, студийный сторож.

Иветта к искусству не имела ни малейшего отношения. Она работала инженером-технологом на обувной фабрике.

* * *

Иветта сидела в спальне у трельяжа: занималась лицом. Прошлась пуховкой по нежной бледно-розовой коже, подкрасила губы, навела карандашом модные стрелки. Очки на этот раз останутся дома… Так она поступала всегда, когда хотела нравиться. Старший инженер Иветта Николаевна Соловьева приложила немало усилий, чтобы вытравить из себя нескладную школьницу в уродливых очках-колесах – Ивку Кривошееву.

Из кухни доносилась мерная дробь: глава семьи самозабвенно шинковал капусту. Ныне урожай белокочанной был особенно богат, и Валентин не упустил времени, закупил по смехотворной цене целый мешок. Теперь квашеной капусты хватит на целую зиму. Раздражающий стук металлической сечки о деревянное корытце перебивался звонкими голосами: возле отца вертелись дети, второклассник Сергуня и Анечка, на год моложе брата. Замечательный возраст: малышня уже не требует мелочной опеки, но и серьезных проблем пока не создает…

«Жизнь сложилась, ничего уже не изменишь, – размышляла Иветта под кухонный аккомпанемент. – А ведь все могло быть иначе. Если бы тогда Володя разглядел мою душу… Но он видел только мои очки».

При мысли об Амосове сердце Иветты сорвалось на неровные толчки. В их театральном классе все девчонки были шикарны, красивы, независимы. Да и время в стране было радостное, отголоски оттепели люди верили в прекрасное будущее, в рост благосостояния, в светлые перспективы. Одна Ива Кривошеева была не от мира сего и не от времени. Зажатая, скованная и неконтактная, она к тому же сильно сутулилась, стесняясь своего роста. И это при том, что была далеко не верстой! И такая девушка – на сцене? Артисткой Иветту видела только мама, Наталья Всеволодовна. Это был тот самый не такой уж редкий случай, когда мать пытается воплотить в дочери собственные несостоявшиеся фантазии. Выйти на сцену Наталье Всеволодовне помешала война. Юность Наташи прошла в блокадном Ленинграде, ей не удалось получить даже школьный аттестат. После войны тоже было не до учебы: работа, неудачное замужество, рождение дочери. Сценой для повзрослевшей Наташи стала жизнь. Наталья Всеволодовна работала в разных местах и везде умудрялась выставить себя в привлекательном свете. В отличие от других артисток по жизни, носящих маски несчастных женщин, Наталья Всеволодовна играла важную персону. Она, санитарка стоматологического кабинета, гордо именовала себя медицинским работником. Хотя по тем временам она и вправду была влиятельным человеком. К стоматологам в поликлинике выстраивались непомерные очереди, а Наталья Всеволодовна всегда могла достать заветный талон.

Иветта была определена в артистки с момента рождения. Мать и назвала ее соответствующе. Большая поклонница Вертинского, Наталья Всеволодовна вечно напевала его «Магнолию», где повторялось это звучное имя. И даже грустная судьба девушки из романса, плачущей от одиночества, не насторожила мать. Вычурное имя в сочетании с неблагозвучной фамилией Кривошеева доставляло девочке дополнительные страдания. Прозвище Кривая Ива намертво приклеилось к ней с младших классов. Мать насчет фамилии не беспокоилась: артистка вольна взять красивый псевдоним, главное – прорваться на сцену. Да и очки не помеха – существуют линзы. По плану матери Ива должна была избавиться от очков в год совершеннолетия, раньше – вредно для здоровья.

У Иветты не хватило духу сопротивляться материнской воле, когда ее отправили на прослушивание в школу с театральным уклоном. При этом мать высказала вполне разумную мысль, что умение прямо и красиво держаться еще никому в жизни не повредило. Правда, благая речь сопровождалась привычными попреками: «Ну, посмотри на себя в зеркало, скрючилась, как вопросительный знак!» Наталье Всеволодовне было невдомек, что именно суровое воспитание повлияло на осанку дочери. Она изводила девочку многочисленными придирками, давала обидные прозвища, пытаясь разжечь честолюбие. Но как раз последнее у Иветты отсутствовало напрочь.