Очкарик 3 - Семён Афанасьев

— Ладно, так переливать из пустого в порожнее без толку. Не хватает информации, — Вадим раздражённо поднялся с кошмы и направился в сторону, дальше в степь.

Из уважения (и не только) к Асем, спорить с новенькими он явно не хотел — но это было неочевидно приёмышам сложившегося уже коша.

Человек заботился о комфорте спасённых из плена орчанок даже больше, чем они сами могли подумать. Только сказать вслух о том было некому.

— Куда это вдруг он от костра направился? — явно сдерживая полыхнувшие эмоции, зло спросила Жулдыз, ни к кому не обращаясь. — Ночью?

По большому счёту, хуман рассердился именно из-за её замечаний и претензий. Она это чувствовала и, как говорит Вадим, пыталась сама себе это неудобство скомпенсировать. В мыслях товарища было ещё что-то — о слепых пятнах подсознания, о зонах какого-то роста; но всей концепции Асем до конца не уловила.

Надо будет расспросить словами. Потом. Наедине.

— И что такое информация? — Акмарал, баюкая младенца на коленях, рассудительно вдохнула и выдохнула перед тем, как задать свой вопрос, поскольку тоже хотела успокоиться.

Несмотря на всё положительное случившееся, сёстрам было крайне неловко в присутствии мужчины родом из людей и почти полноценной тёмной эльфийки (пусть та и звала себя своей, даже где-то ею была).

Без коней человек всё равно далеко не уйдёт, любому кочевнику более чем очевидно. Впрочем, незнакомый самец рядом, если честно, только что выкупленных из рабства сестёр скорее стеснял, чем успокаивал. Ещё и с учетом враждебности его расы в целом.

— Он всегда, когда хочет подумать или успокоиться, ходит туда-сюда перестрелами, как… — Хе, беззаботно отмахнувшись, начала отвечать на вопрос бывшей пленницы, но тут же ойкнула и замолчала.

Асем, отвесив ей подзатыльник, со значением покачала длинным пальцем перед носом непохожей на орчанку метиски:

— Теперь так будет регулярно.

— Ты о чём? — похожая на дроу опасливо отодвинулась подальше. — За что?! И вообще, что за дурацкая привычка, руки распускать?! Я тебе, если что, тоже заехать могу!

— Заедь, если я буду неправа, — согласилась орчанка, и не думая спорить. — Мы с тобой много раз говорили об этикете. Помнишь?

— Да, — мгновенно сменив тональность, вздохнула Хе. — Но если уж так печься о правилах, то налагать наказание до совершения самого проступка нельзя! Я ещё ничего не успела сказать, между прочим! А ты меня уже ударила!

— Успела ты сказать, успела, — владелица немаленького табуна племенных коней ткнула указательным пальцем в лоб подруге. — Здесь. Причём лично для меня — достаточно громко.

— Там же не считается! — абсолютно искренне возмутилась метиска. — Мало ли, кто о чём подумает! Думать пока ещё не преступление! Или теперь что, уже за мысли подзатыльники раздают?

— Ты была ровно в шаге от того, чтобы свои мысли озвучить при всех голосом. И это могло прозвучать неуважительно по отношению к нашему мужчине, — твёрдо припечатала Асем. — При чужих, мы договаривались, это недопустимо. Ты соглашалась. Так?

Хе промолчала.

— Не такие мы и чужие, — хмуро уронила Жулдыз.

— Если нас не слушаете, если наш человек вам чужой — то и вы нам не родня, — мгновенно ответила похожая на дроу, не заботясь о манерах.

Слова о черной неблагодарности вслух произнесены не были, но в воздухе явно ощущались.

— А лично мне не нужны никакие доказательства твоего несовершённого проступка, поскольку я и так вижу твои намерения. — Уже несколько невпопад продолжила орчанка. — Иногда даже лучше тебя самой. Если уж на то пошло, то у тебя язык всегда обгоняет то, что находится в черепе!

— Ты шаманка? — более сдержанная Акмарал, переложив ребёнка на другое колено, с интересом подняла глаза на соплеменницу. — Ученица или…?

— Мысли читаешь? — неподдельно восхитилась её более эмоциональная сестра, забывая разногласия, имевшие место вот только что.

Именно с её подачи встал вопрос, терпеть ли человека рядом и дальше. К сожалению, хуман отлично говорил на орқша и уговорить соплеменниц при нём либо за его спиной было невозможно: две хозяйки коша и слушать не хотели, чтобы избавиться от чудака.

— Вообще-то, это тоже был большой секрет, — мстительно процедила Хе, многозначительно глядя на смущённо опустившую глаза Асем. — Который, как говорит Вадим, нужно вообще держать за семью печатями. А не болтать об этом языком налево-направо! Договоренности тоже были!

— У меня нет секретов от сестёр. От дочерей моего народа — точно нет, — в некотором замешательстве поправилась подруга. — Нас осталось слишком мало, чтоб не знать друг о друге либо что-то от своих скрывать.

— А вот это уже ты говно говоришь, — мгновенно посерьёзневшая потомок нескольких рас утратила свою обычную беззаботность. — Это избирательное судейство, мать. Как говорит человек, двойной стандарт!

— Почему? — вяло воспротивилась орчанка, в душе признавая правоту спутницы.

Но ведь поговорить с соплеменницами так хотелось! Да ещё чтоб при этом не взвешивать каждое слово, словно с чужими. Говорить, что думаешь, и не думать, что говоришь.

Жаль, что сёстры не полагались на её честное слово касательно порядочности их единственного спутника мужского пола.

— Потому что в беседе равных ты сейчас себя ставишь выше меня, — фыркнула Хе. — Ты вроде как берёшься определять правила этой самой беседы. А я должна им подчиняться? Ага, щ-щас! Тоже мне, арбитр нашлась.

Две недавно избавленные от оков кочевницы с любопытством переводили взгляд с орчанки на метиску, наблюдая за их перепалкой. Даже младенец, задумчиво приоткрыв глаза, казалось, следил за необычным разговором.

— Я…

— Ладно. Закончили. Кто-то же должен быть умнее, — не удержалась та, что была похожа на дроу. — Пошли собираться? Раз скоро трогаемся.

— Я всё сделаю сама! — Жулдыз быстро поднялась и направилась в ту сторону, где паслись кони.

Она, чувствуя себя местами виноватой, очень хотела разрядить атмосферу, неуместную между своими в такое время.

Ладно. Может, человек и вправду нормальный? Время покажет, вздохнула орчанка про себя.

С другой стороны, дочь одного из ханов вон, путешествует с ним уже почти целую луну. Так он её даже пальцем не тронул! Понятно, в каком смысле. Точно девственница ещё! Вроде как вообще защищал, если верить соплеменнице (а не верить причины не было, противилась лишь душа).

Перед глазами вновь встали нелицеприятные картины недавнего прошлого.

Несмотря на позднюю ночь или раннее утро, тут как кому ближе, у странного отряда было полное единодушие на тему того, что дальше надо ехать тем лучше, чем быстрее.