Страж неприступных гор - Феликс В. Крес

Встав, он, по морскому обычаю, сжал не ладонь, а предплечье товарища. Сайл ответил ему тем же.

Идя по улицам Роллайны, Раладан оглядывался по сторонам, пока на глаза ему не попалась солидных размеров вывеска, на которой было что-то написано (увы, по-дартански), а ниже нарисовано — картинка изображала рубашку или куртку, а также нечто вроде штанов. У торговца нашлось все, что нужно, и по разумным для столицы ценам, так что Раладан оставил ему немного серебра, добавив собственную дорожную одежду, слегка запыленную, но не порванную. Вскоре он снова шел по улице в свободных, по дартанской моде, длинных синих штанах и светло-коричневой куртке, вполне приличной, расшитой белыми нитками, из-под которой виднелись манжеты белой рубашки, бесстыдно дорогой, сшитой из прекрасного шелка. На бедре у него висел неплохой меч, пристегнутый к прочному и красивому поясу, который смело мог бы побрататься с сапогами — агарский князь всегда питал странную слабость к обуви, и те, что были у него на ногах, хотя и не новые, не оскорбляли своим видом остальной одежды. Так мог выглядеть состоятельный армектанец, или дартанец чистой крови, или даже не питавший предрассудков по отношению к континентальной моде гарриец.

Агарский князь знал, что выглядеть по-человечески всегда стоит.

Стражу у ворот, ведших во двор перед дворцом, выставляли главным образом для виду — эти солдаты редко кого-то останавливали. Они не пустили бы во двор пьяного, перекупщика или, скажем, женщину в маске, но любой другой мог пройти без опасений, что у него перед носом скрестятся алебарды. Раладан, однако, остановился и спросил на очень хорошем кинене, к кому он мог бы обратиться с важными сведениями для коменданта стражи.

— Как раз ко мне, ваше благородие, — ответил на том же языке алебардщик. — А еще лучше к стражнику, что стоит дальше, у самых дверей дворца. Он передаст известие своему начальнику.

Раладан поблагодарил и пересек двор. Он не был дураком и знал, что сойдет в лучшем случае за смешного провинциала, расспрашивая вояку с алебардой, как попасть к королеве. Наверняка это было не столь просто. Он решил, что скорее добьется своего, двигаясь длинными и размашистыми, но тщательно отмеренными шагами. Наверху пологой лестницы, ведшей к дверям дворца, он сказал стражнику то же, что и его товарищу у ворот, и пришельца отвели в небольшую комнату, видимо выполнявшую роль караульного помещения; там сидело несколько солдат, один из которых тут же сменил коллегу-стражника, принял у него гостя и повел дальше. К счастью, идти по забитому людьми коридору пришлось недолго. Вскоре Раладан оказался в строго, но уютно обставленной комнатке, где его передали очередному солдату, который открыл еще одну дверь и доложил: «Ваше благородие, прибыл некто с важным известием».

Начальник караула был средних лет, невысокий и худой, с мечом, в сине-зеленом мундире, таком же, как у солдат, но намного тщательнее скроенном. Офицер смерил его взглядом и спросил:

— Ко мне? И что же это за известие?

Раладан не знал ни слова по-дартански, так что мог лишь догадываться о содержании обоих вопросов.

— Я не понимаю по-дартански, ваше благородие, — сказал он, пользуясь киненом. — Можно на том языке, на котором я говорю, а лучше всего по-гаррийски.

Кинен (или кейнен, как теперь модно было говорить в Дартане), упрощенный армектанский, был, собственно, лишь скелетом этого языка и, хотя облегчат общение в границах Вечной империи (то есть еще недавно во всем Шерере), служил, однако, главным образом для решения простейших вопросов: можно было легко спросить дорогу, договориться с торговцем, даже побеседовать о погоде, но вот сказать что-нибудь приятное и оригинальное девушке, так, чтобы она тут же не разорвала все отношения, было намного труднее. Офицер, к сожалению, знал армектанский, а не кинен — и потому хорошо понимал Раладана, особенно учитывая вставляемые им, кроме обычных, более изысканные выражения; зато Раладану приходилось отчасти догадываться, что ему говорят, ибо он не понимал значения почти половины слов, а в таких мелочах, как степени сравнения прилагательных, вообще путался (в кинене имелось три степени, в чистом армектанском — семь, а в «высоких» вариантах — несколько десятков).

— Ваше благородие, — прервал он солдата, — я знаю порядки в войске и лишь потому явился к тебе. Но у меня важное дело, касающееся безопасности королевы. Я не требую встречи с ее королевским высочеством, хочу лишь передать ей известие. Если ты можешь его передать, этого достаточно. Если нет — пусть это сделает кто-то другой.

Офицер внимательно смотрел на него. Трудно было передавать королеве слова каждого незнакомца, обращающегося к страже, — какие-то жалобы, просьбы, благодарности и неведомо что еще. Среди тысяч жителей столицы всегда нашлось бы несколько десятков, считающих, что уж что-что, но, скажем, такой скандал, как несправедливое начисление налога на доходы скорняжной мастерской, должен немедленно стать известен королеве. А уж тем более поддержанная слезами просьба о лекарстве для больного ребенка!

Однако вопрос, касающийся ее безопасности? Пришелец мог быть сумасшедшим, хотя таковым не выглядел. С другой, однако, стороны, минувшей ночью во дворце произошли события, мягко говоря, неординарные, и начальник караула не мог о них не знать. И потому он не стал долго раздумывать.

— Что нужно передать ее королевскому высочеству? — спросил он.

— Ты передашь мои слова лично, ваше благородие?

— А какая разница?

— Известие касается личных дел ее королевского высочества, — спокойно ответил Раладан. — Если бы это было возможно, я не передавал бы свои слова никому и поговорил бы с королевой наедине. Но я знаю, что это невозможно, и потому спрашиваю. Скажи, господин, что ты из тех, кому королева доверила бы любой секрет, и я тебе поверю и сообщу то, что хотел. Если же нет — направь меня к тому, с кем ее высочество готова делить все тайны.

Дело начало перерастать возможности простого офицера дворцовой стражи. Однако он не был глупцом и прекрасно это понимал. Странный гость не пытался обманом оказаться лицом к лицу с кем-либо из высокопоставленных придворных, поскольку говорил: «Скажи, что ты доверенный человек королевы, и я тебе поверю…» Видимо, у него действительно было нечто, не предназначавшееся для слишком многих ушей. Но к кому (под свою, в конце концов, ответственность) он должен был направить этого таинственного незнакомца? Решение напрашивалось само собой: к главному коменданту стражи Н. Охегенеду. Если уж комендант не был человеком, который мог узнать каждый секрет, связанный с безопасностью королевы, это означало, что такого человека вообще не существует.

Офицер вызвал дежурного и послал его к коменданту.

— Я дам тебе сопровождающего, господин. Ты поговоришь с комендантом дворцовой стражи. В вопросах, касающихся безопасности ее королевского высочества, выше стоит только вторая Жемчужина, а потом сама королева.

Раладан, почти всегда владевший собой, на этот раз не успел прикусить язык.

— Вторая Жемчужина во дворце? — спросил он.