Бродячая Русь Христа ради - Сергей Васильевич Максимов

одну такую книгу показывал, полууставом писана. И поверьте, ваше благословение, истинному Богу, литеры в той книге светятся - своими я глазами то видел. Одну уж, говорит, я такую книгу отцу Евтихию подарил: он до них-де охотник. А эту, говорит, никому не отдам, какие хошь давай деньги. А станут требовать, скажу «нет». А вот перед истинным Христом! Сам я ее видел.

- И опять нет толку. Ступай, дьячок, домой, проспися: дьячиха уж сколько раз прибегала спрашивать, куда послал; не убили бы, слышь. И реветь принималась. Утешь ее и выспись!

Евтихий вчитывался в подаренную, писанную полууставом, с обычными, из киновари заголовками тетрадку под названием «Сказание о происхождении страннического согласия и разнообразных его отраслях »

Сказание начиналось так:

«Предвещая Божественным своим Евангелием, Христос Бог наш, яко в последняя времена быти великим соблазном сим, между виновниками указывает и на таких, которые будут отводить от истины указанием своих прелестей - в пустыни. В настоящее же ныне плачевное время постигнуты мы событием и свидетели есмы раскинутых соблазнов».

И далее, на пущую радость и удовольствие Евтихия:

«Соблазнители, отводящие с пути истины к прелести, обольщая указанием в пустыни, внушают нам обратить внимание на учение и прохождение сих новоявившихся, называющих себя пустынниками и странниками по сущности верования своего, принятого с крещением; прожив между ними шестьнадесять лет в духе их странничества, видел я отводимых с пути истины простодушных человек и легковерных христиан, соблазненных пустынным странничеством как лучшим средством к приобретению спасения, вчиная себя, со обетом крещения, в странничество. Крещение же свое простодушные называют не Христовым, но Иоанновым или пустынным, как мне случалось многократно слышать от них; известно и прочим.

Пристрастие чуждо было моего намерения, - уверяет сказание, -побуждался я истиною внушить легковерным и простодушным братиям моим, что они, бедные, соделались не христиане-странники своим перекрещением, но, лишившись таинства покаяния, колеблемы всяким ветром учения их. Если они говорят вам: „се зде Христос в пустыни“, не ходите следом за ними. Я обнажу вам корень их согласия и соблазна, соосязаю же и самое древо, произрастшее от того, и покажу, живот или смерть даруют плоды его!»

Следующая же за сим повесть и являет нам сие.

Странники происходят от старца Евфимия. Он был родом переяславлянин, имел жену и детей, мирское имя его никому не известно. В первый рекрутский набор, после третьей ревизии, бывшей в 1764 году, в царствование государыни Екатерины II, был он отдан в военную службу. Вскоре он оттуда скрылся и под видом странника явился в Москву, где и был принят филипповцами в их согласие. Здесь вскоре он познакомился с проживавшим там иноком Феодосием, прежде бывшим архиерейским певчим, который тоже сбежал из военной службы. И были они во всем до раздора Евфимиева дружны и вкупежительны. Но недолго там пробыли. Советовали им московские люди, как не имеющим у себя законных видов на жительство, «для безопасности и душевного спасения» уехать в Поморье, а Евфимию у тамошнего старца Андреяна постричься в монахи.

Евфимий так и сделал, то есть добрался до дальнего Топозера, где и поселился в одном из тамошних скитов, расположенных по берегу и островам этого огромного озера. Однако пробыл он там недолго, не более двух лет. Он выехал «с противным духом мудрования», а причина тому была следующая.

Прознал он как-то, что «отец постригатель» его, Андреян, имел уже в жизни случай отказаться от учения и правил своего филипповского согласия: земское начальство сняло с него камилавку и водило его в церковь; что там с ним происходило - в подробности знал только сам Андреян, и лишь некоторые частности известны были немногим. Тем не менее Евфимий стал посылать в Москву письма, укоряя советчиков своих за то, что они раньше не сказали ему про известную вину Андреяна. Евфимий немедленно поспешил оставить Поморье.

Вместе с товарищем своим Феодосием он приехал в Ярославль. Найдя тут единомышленников, оба они остались жить, будучи приняты очень радушно. Явились они сюда с затаенным недоброжелательством к филипповскому учению, и уже здесь Евфимий задумал об исправлениях и преобразованиях. Феодосий отговаривал начинать это дело так скоро и во многом с ним не соглашался. Евфимий, однако, не послушался и для своих целей хаживал в пошехонские леса, где были тогда два скита Филиппова согласия: Минин и Леонтьев. Тут он нашел себе одного последователя из недавно пришедших туда, именно Павла Васильева, бывшего крестьянина господина Мотовилова.

Вскоре пронесшийся слух о сыске скитов с военной командой заставил Евфимия и Павла уйти в Ярославль и пристать, близ города, в деревне Малышеве, у своего приятеля Петра Федорова. Пошехонские скиты тем временем были разорены.

В Малышеве при содействии Павла Евфимий занялся составлением, перепиской и распространением в народе обличительных сочинений, «делал выписки из книг и пост водил». При личном его содействии и старании расположить умы в свою пользу ему удалось «заронить семена сомнений для задуманного им нового согласия». Озаботившись привлечением последователей себе, он приобрел таковых восемь человек.

Кроме Павла Васильева с сестрой и малышевского Петра Федорова, его усердного покровителя, ему последовали: пошехонец Василий Прокофьев из деревни Бекарева (названный им Егором) с двумя дочерями и Ирина Федорова из Кашинского уезда с Туговой Горы, названная Доминикой.

«Но еще не все им было сделано: недоставало самого главного дела для основания строимого им здания.

Нужно ему было прежнее все смыть с себя и вновь обновиться крещением. Для исполнения сего льстился он надеждой на одного известного ему престарелого мужа по имени Иоанн, странствующего издревле и который был от первых остальцев древнего православия, а может быть, еще, что был крещен и от священников того православия, проживавшего измлада в укрывательстве, и посему не был записан ни в которой ревизии».

Евфимию, однако, не удалось уговорить этого Ивана перекрестить себя и тем положить начало новому согласию «странствующей церкви». Как долго ни домогался Евфимий, «Иван не захотел послужить соблазном для многих его знающих чад духовных, которых он много имел».

Так и не удалось Евфимию «обновить себя крещением от Иоанна, как и истинный Христос Бог, начавший благовестие от времени крещения своего от Предтечи Иоанна. Впрочем, по убеждению своих умствований, не иначе должен был Евфимий начать собирать в согласие учения своего, как с крещения себя, хотя и не мог креститься от живущего и желаемого им крестителя, принужден был сам себя крестить, быв неоднократно крещен. Что и исполнил». Это было в 1774 г.

На другой же день по самокрещении своем Евфимий крестил всех