Мастер Миража - Елена Долгова

Люсиан забрался на сиденье кара, ткнул пальцем в точку на карте города и включил автопилот – в короткие часы между поздним утром и полуднем дороги пригорода оставались малолюдными. Через полчаса машина притормозила у неприметного дома на стыке просто бедного квартала и района откровенных трущоб. Заброшенный участок вокруг смахивал на свалку металлолома. Плотный, неопределенного возраста молодчик охотно запустил доктора в дом. Робкий Люсиан почти сразу усомнился в том, что попал по адресу: помещение больше походило на мастерскую, чем на будуар воображаемой толстухи. Двое мужчин возились в углу у нехорошего вида машины.

Врач попятился, заподозрив неладное, но сделать ничего не успел – эскулапа без церемоний ухватили за локти, листок пластыря лег на лицо, запечатывая рот. Люсиана обездвижили и затолкали в угол. Хозяин дома с каменным лицом придвинулся поближе, вытирая прокушенный палец о штанину.

– Я уберу кляп и дам вам возможность высказаться по существу, но если вы поднимите крик, вас убьют.

– Чего вам нужно? – спросил, отдышавшись, Люсиан.

– Вы сейчас свяжетесь с генералом Крайфом и скажете, что случайно обнаружили убийцу его сына. Вызовите генерала сюда, пусть приедет один.

– Он не послушается.

– Постарайтесь показаться убедительным. Гордость доктора мучительно боролась с паническим ужасом.

– Это слишком непорядочно, – прошептал он пересохшим ртом.

– У нас разные этические системы. Вам придется принять мою.

– Не хочу.

– Тогда наш сенс сунет ваше тело в это устройство, мы отделим сознание от мяса и костей и перепишем личность в сайбер. Сайбер охотно сделает все за вас, а вам это будет стоить пожизненного кретинизма. Упорно хотите такого исхода?

– Нет! Разум Милосердный! Конечно, нет, не говорите глупостей.

Консуляр кивнул, отцепил от пояса уником и набрал номер жандармского генерала, потом поднес прибор к перекошенному лицу врача. Доктор говорил сбивчиво и торопливо, на том конце долго молчали, прежде чем ответить.

– Он приедет.

– Хорошо. Расслабьтесь, доктор, вами сейчас как следует займутся.

Последним его впечатлением были ярко-зеленые, со светлыми крапинками глаза чужого псионика – тот тихо шагнул из-за спины каменнолицего хозяина дома. Доктор буйно рванулся, попытался лягнуть врага, но моментально ощутил упорное нежелание бороться – сон обволакивал измученный мозг, и Люсиан обмяк, повис на руках обидчиков. Его аккуратно уложили на пол.

– Выспится, как сурок, и все забудет.

– Куда забросим инертное тело?

– В сиреневый квартал. Лучше использовать его же кар – пускай не торчит на нашем пустыре.

Доктора унесли. Зеленоглазый псионик, совсем юный парень, дернул подбородком в сторону нехорошего вида машины в углу.

– Что это, Гаррисон?

– Когда-то оно исправно работало автоматом для шитья бюстгальтеров, теперь просто хлам. Как ни крути, ни ты, ни я не в состоянии отделять и удерживать души – такое умеет проворачивать только Мировой Разум.

– Но каленусиец нам поверил.

– Мы монстры для таких, как он, а монстры могут все.

И оба консуляра сдержанно засмеялись.

Доктор Люсиан очнулся, как и было обещано – на следующий день. Возле его тонкого носа топтались, ворковали и роняли помет пушистые голуби, небритую щеку кололо острое крошево Витого тротуара. Рядом мялась на стрельчато-тонких каблуках пестро разодетая девушка. Непристойно татуированные ключицы и глубокий вырез платья выдавали в красавице проститутку.

– Тебе очень плохо? – вздохнула она с некоторым беспокойством, свойственным сострадательным душам.

Люсиан встал на дрожащие ноги – кошелька и визитных карточек в кармане не оказалось. Обезображенный кар сиротливо торчал рядом, за ночь шпана сперла у машины колеса.

– Тебе совсем плохо? – настаивала красотка. Люсиан попытался пошарить в выскобленной памяти, но не обнаружил там ничего существенного. Где-то на периферии сознания тревожным маячком тлел прощальный привет миновавшей беды.

– Так плохо тебе или нет?

Люсиан стряхнул с лацканов шелуху и горелые спички, вытащил и нацепил чудом уцелевшие очки, сделал первый шаг, сам не зная, куда собирается идти.

– Плохо ли мне? Какой чумы задаваться такими вопросами, девушка! По всем признакам мне должно быть очень и очень плохо, но я почему-то уверен, что мне исключительно и невероятно повезло…

А Крайф, против ожидания, на встречу не явился. Ближе к ночи возле пустыря притормозили низкие, хищного силуэта машины, люди в тяжелой пси-защите попрыгали на сухую глину площадки. Голос, искаженный громкоговорителем, еще бормотал о возможности сдачи, когда из приземистого дома раздались первые выстрелы. Ривера, укрывшись за броней фургона, хладнокровно следил за возней затянутого в коричневый мундир техника жандармерии.

– Сколько их там?

– Если верить нашему детектору, пятеро. Поджарить консуляров излучателем, мастер полковник?

– Ни в коем случае! Пока что не трогайте. Задействуйте «глушилку».

Техник кивнул и большим пальцем придавил на панели кнопку.

– Я-то готов, но сразу предупреждаю: четверо из пяти – норма-ментальные, против них наша техника не поможет, это как гранитной стене припарки.

– Сбейте спесь с их сенса, нормальных мы возьмем сами, я никому не уступлю такую охоту.

Техник молча отвернулся, поджав губы. Стрельба притихла. Ривера слушал тишину, припав спиной к нагретому металлу машины, потом глянул на детектор и отцепил от пояса полевой уником.

– Боевой псионик спекся. Быстро берите остальных. Снова затрещали выстрелы, совсем близко ярко полыхнул огонь армейского излучателя – стреляли с той стороны. Через пустырь, из тесного человеческого муравейника трущобных построек, донесся истерический визг перепуганных соседей. В подсвеченной огнем темноте метнулись неловкие фигуры. Через минуту все стихло, полковник дотронулся до потного лба тыльной стороной ладони.

– Что у вас там с захватом?

– Готово. По крайней мере, двое наверняка живы.

Помощник Крайфа вышел из фургона в ночь, пронзительно пахло гарью и бензином, рядом дымились смрадом шмат опаленного пластика и бесформенная груда тряпья – Ривера не стал выяснять, кем она была раньше. Солдаты во дворе уже сбросили опостылевшие пси-шлемы, ровно светились оконные проемы бывшей мастерской, полковник перешагнул через порог и остановился.

Прямо перед ним, на спине, неловко откинув левую руку, лежал зеленоглазый псионик. Он не получил ни царапины и все-таки умер – остановившиеся зрачки не реагировали на пронзительный свет лампы.

– Как это произошло?