Ночь империи - Дарья Богомолова

– Кто ты такой и что здесь забыл?– ифрит взял на себя наглость опустить все формальности, кладя ладонь на эфес меча.

От движения слегка шевельнулись пластины перьев на крылатых наплечниках. В бою такой доспех бы не защитил: серебро было пластично и прогнулось бы от одного хорошего удара. Впрочем, у Самаэля возникало мало сомнений в том, что подобраться к этим воинам на нужную дистанцию будет задачей крайне сложной.

– Я первый из великих генералов империи Эрейи,– не испытывая ни малейшего желания ввязываться в передряги на чужой территории, тави кивнул солдату.– Самаэль Гринд. Меня прислали проведать нашу принцессу, что не так давно обручилась с Князем.

– Допустим,– ифрит прищурил глаза бледно-голубого оттенка.– Я должен верить на слово?

– Да,– Самаэль развёл руками.– Солнце нашей империи пожелал, чтобы этот визит был инкогнито. У меня не никаких доказательств, кроме моих слов… И уверенности в том, что Князь узнает меня, когда ты меня к нему приведёшь.

Солдат нахмурился, крепче сжав эфес меча.

Кажется, в передрягу влезть бы всё-таки пришлось.

3.

Ступая по чёрным ступеням к обсидиановому трону, Иблис едва не запнулся о расправленное крыло одного из золотых грифонов, стоявших вдоль всей лестницы.

Когда-то давно эти животные действительно существовали, и лично Князь видел, как рос и становился все сильнее с каждым днём один из представителей самой редкой разновидности – огненный эркен. К нему он попал, тогда ещё молодому, как диковинка из-за стены их города, и, если бы не своевременное вмешательство одного существа, тот малыш грифона так и остался бы мало на что способным. Благодаря должному уходу, детёныш окреп и позже вырос до огромных размеров.

Мощные, красивые звери, требовавшие к себе уважения и отношения, как к равным, они были, к сожалению ифрита, пережитком прошлого. Остались только такие, в виде статуй, иногда попадавшихся на глаза. Порой хотелось, чтобы и тот, кто помог ему вырастить того детёныша, тоже был увековечен хоть как-то, пусть самой малостью.

Остановившись на мгновение, Князь заложил руки за спину и с выражением лица, которое плохо его знавшие охарактеризовали бы, как недовольство, посмотрел на верхушку трона, где сходились линия в линию с диском алого солнца высеченные в спинке ядовито-алые линии перьев. В своё время, когда один из подопечных представил это, все, что волновало молодого хозяина Геенны – предотвращение ошибок отца и других существ, когда-то виденных. Результатом стала невозможность кому-либо, кроме самого Князя, претендовать на престол, но неопытный Иблис в давние времена жалел об этом. Каждый раз в первые пару лет с некоторым содроганием он то и дело смотрел на алый диск в верхней части спинки, символизировавший превосходство над миром.

Дрожавшие от страха при одном упоминании земель огненных раньше, теперь почти все забыли о прошлом. Не видя больше того, что им было дозволено, они смеялись и говорили об отставании в развитии. Лишь люди по-прежнему боялись, позволяя страху накрывать с головой, когда в очередной раз читали своё священное писание и там видели пару тех самых «страшных непроизносимых слов».

Мысли о детях были тяжелее самых запутанных размышлений о судьбе государства. Властитель огненных земель не мог точно сказать, не хотел он чистокровного вовсе или не хотел именно сейчас, но интуиция то и дело тянула мысли в сторону второго варианта: пока было слишком рано.

Внутреннее чутье прежде никогда не подводило; если бы не оно, ставшее одним из основополагавших факторов, Иблис бы не стал тем, кем являлся. Он привык доверять этому чувству, которое с новыми силами развернулось после известия о состоянии Лилит.

Больше всего не нравилось то, что оно тянуло не только волнение за будущего ребёнка, но и за всю ситуацию в мире: как бы отреагировали другие? Как бы отреагировала империя, для которой шанс ифритам вновь рожать чистокровных детей, звучал бы, как скорая перспектива оказаться в меньшинстве?

– Убить бы его,– со вздохом принявшись тереть глаза, пробормотал мужчина.

На той стороне Недремлющего моря почти наверняка чихнул Владыка.

– Ещё на свет не появился, а родной отец уже убить хочет!

Заставив себя отвлечься от изучения злополучного трона, Иблис обернулся на низкий женский голос и с долей сомнения проследил за тем, как Белет заботливо поправил сползшую с бирюзового с золотой оторочкой тюрбана шаль главы легиона тахкиренов.

Гаап, будучи единственной из четырёх старших женщиной, умела, не сказав ни слова, вводить окружающих в заблуждение. В этом они были схожи с Белетом, но если тот только выглядел не сильно отличным по яркости и укладке тканей от своих девиц, то Гаап все попросту называли тем титулом, какой у неё был когда-то давно. Женщина абсолютно по всем признакам, глава тахкиренов охотно откликалась на «принца» и «губернатора», что вгоняло впервые её видевших в ступор.

– Ну что, Княже,– на ходу отряхнув с подвязанного под грудью верхнего платья невидимую пыль, Гаап подошла и похлопала огненного по плечу.– Поздравлять или ещё рано?

– Я бы не поздравлял,– скривился Белет.– Будто без детей ответственности мало.

Азмедай перестал задумчиво смотреть в окно и поглаживать бородку, неизменно вызывавшую ассоциации его образа со старым, в своё время слишком налегавшим на еду бараном, и ожидаемо не смог промолчать:

– Не всем, знаешь ли, только и делать, что хвостом вертеть.

– А тебе, видимо, завидно,– Белет с мягкой улыбкой прижал ладони к щекам.– Сам-то давно не замечаешь, что под животом происходит, и кто там чем крутит.

Гаап с Иблисом молча наблюдали. Женщина, осмелев, упёрлась в его плечо локтем, и властитель огненных земель машинально потянул носом запах карамели, всегда неизвестно как державшийся на её коже. Остальные тоже могли похвастаться каждый своим особенным ароматом, но всегда и везде к нему примешивалась сера, бывшая личным проклятьем каждого жителя здешних земель. Гаап каким-то образом обходила все законы природы.

Перепалку тем временем прервал последний из четырёх. Выступил вперёд, отодвигая Белета себе за спину, и многозначительно пригрозил пальцем оппоненту. С Велиаром – ростом чуть выше среднего, крепко сбитым мужчиной, спорить себе позволял исключительно Князь. Остальные предпочитали находиться на хорошем счёту у того, кто в подчинении имел исключительно военизированные легионы. На какой почве с ним сдружился главный красавец всей Тааффеитовой крепости, теперь всегда имевший верного защитника, оставалось только догадываться.

Азмедай и Гаап искренне верили в наличие интрижки, Лилит и пара других женщин с радостью подливали масло в огонь слухов, Велиар с Белетом таинственно отмалчивались.

– Кудрявым слова не давали,– хохотнул Белет, повисая на плече у главы миштаров.– Так что помолчи, барашка.

– Князь, нет, ну Вы видите?– устало вздохнул Азмедай.– Видите, что этот мальчишка себе позволяет?