Нейтрально-враждебный - Сергей Арьков

придерживался иного мнения. В крепость он тоже не рвался, но больно уж крепко ему досталось.

— Ты Грыбан говори, да не заговаривайся, — посоветовал он. — Разве ты предпочтешь, чтобы твой однополчанин страдал? Вот, значит, какова твоя благодарность за всю мою нескончаемую доброту. А ты уже запамятовал о том, как однажды тебя укусила змея? Забыл, кто спас твою подлую шкуру от неминуемой гибели?

— Да помню я, помню, — прогудел Грыбан. — Забудешь тут. Ты же восемь раз на дню об этом вспоминаешь.

— Если бы я не помочился на укус, лежали бы сейчас твои косточки под ракитовым кустом, — продолжил стыдить соратника Зархад.

— А в какое место тебя укусила змея? — осторожно спросил Стасик.

— В верхнюю губу, — ответил Грыбан. — И то правда, если бы не братишка, быть бы мне покойником. Ладно, что ни сделаешь для друга. Веди нас, человек Стас, в эту мрачную обитель.

Сам Стасик давно уже перестал замечать ту ауру страха, что окутывала руины. Но всякий, кто сталкивался с ней впервые, испытывал целую гамму неприятных ощущений. Вот и гоблины, по мере приближения к крепости, стали скулить и вздрагивать.

— Да вы не бойтесь, там, внутри, не опасно, — убеждал их Стасик.

— На погибель идем! — суеверно пуча глаза, бормотал побледневший Грыбан.

— Оно, может, и само пройдет, — начал прикидывать Зархад, который вдруг усомнился в острой необходимости получения немедленной медицинской помощи.

Стасик чуть ли не силой втащил гоблинов на территорию крепости, а затем ввел за собой в темный пролом входа.

— Что, вышла тебе боком разбойничья жизнь? — с нескрываемым злорадством спросил Гамал, любуясь расписанной рожей Зархада.

— Благородный разбойничий промысел тут не при чем, — проворчал гоблин. — У меня был план. Но он потерпел неудачу.

Алхимик заставил Зархада раздеться до пояса и бегло осмотрел его жилистое, несуразно широкоплечее, туловище. Несмотря на обилие ссадин и синяков, серьезных ран у Зархада выявлено не было. И, тем не менее, досталось ему крепко. Гамал заставил его выпить два разных снадобья, и сообщил, что этого будет достаточно. Грыбан же, в это время, все же решился поведать о том, что случилось с его товарищем.

Тот самый гениальный план гоблинов состоял в том, чтобы захватить власть в одной из многочисленных банд, орудующих на нейтральной полосе. Смена руководства в разбойничьих шайках гоблинов осуществлялась старинным и благородным манером — дракой между действующим вожаком и дерзким претендентом. Зархад бросил вызов предводителю крупной банды, но исход поединка оказался не в его пользу.

— Боги сыграли со мной злую шутку, — ворчал Зархад, медленно прихлебывая целебное зелье. — Победа была близка. Я его почти одолел. Вы не думайте. Ему еще больше досталось. Он уже почти начал униженно молить о пощаде.

Грыбан негромко спросил у Стасика:

— Где у вас тут отлить можно?

Стасик объяснил гоблину дорогу, и тот удалился. Немного побыв внутри крепости, он перестал трястись от страха и уже не боялся бродить здесь в одиночку.

— Вот помяните мое слово, — ворчал Зархад, — я с этим гадом еще поквитаюсь. Как ребра перестанут болеть, я снова вызову его на бой.

— В этом случае заранее запасись добром на обмен, — посоветовал Гамал. — Потому что лечить тебя в долг я больше не стану. Оно и сейчас-то через себя переступил. Больше такого не повторится.

— Эх, старик, — досадливо протянул гоблин. — Откуда в твоей гнилой душе столько мелочной скупости? Разве не в том состоит священный долг лекаря, чтобы бескорыстно врачевать больных? Когда свояка змея за губу укусила, я ему бесплатно на лицо помочился.

— Ну, если речь об этом, — усмехнулся Гамал, — то явсегда рад помочь. Обращайся в любое время.

— Злой ты человек, Гамал, — укоризненно произнес гоблин. — Неудивительно, что среди своих не ужился.

В этот момент в лабораторию влетел запыхавшийся Грыбан. Одной рукой он придерживал спадающие штаны, второй размахивал так, будто отбивался от роя разъяренных пчел. По его виду было ясно, что он только что совершил интенсивную пробежку.

— Там! Там! — заорал он с порога.

Стасик со страхом уставился на гоблина, про себя гадая, что могло его так напугать.

— Что, брат? — спросил Зархад. — Что стряслось?

— Там такое! — выпалил Грыбан, и глаза его дико выпучились.

— Хватит уже дурью маяться, — не оборачиваясь, потребовал Гамал. — Это не смешно.

— Там всадники! — наконец, сумел вытолкнуть из себя гоблин.

После прозвучавших слов даже Гамал соизволил повернуться к нему лицом.

— Что ты сказал? — быстро переспросил алхимик.

— Всадники там, — повторил Грыбан. — Много! Целое, мать его, войско!

— Там, это где? — уточнил Гамал, и в голосе его Стасик расслышал нотки страха.

— Там, снаружи, — махнул рукой Грыбан. — Неподалеку.

— И что они делают?

— Часть стоит на месте, а другие, спешившись, идут сюда. У них оружие, на самих латы. Жуть и ужас! Я только, значит, портки приспустил, глядь, а их там тьма тьмущая прет.

Глаза Гамала полезли на лоб.

— Сюда? — простонал он. — Идут сюда? Нет! Этого не может быть! Ты ошибся, или тебе показалось.

Но взъерошенный и напуганный вид Грыбана говорил об обратном.

— Клянусь печеным поросенком! — выпалил он, ударяя себя кулаком в грудь. — Чтоб мне одним сельдереем всухомятку давиться!

— Дед, свояк не брешет, — заявил Зархад. — Я его знаю. Да и такими страшными клятвами просто так не разбрасываются.

Стасик удивленно моргал глазами, силясь понять, что происходит. Какие еще всадники? Какое войско? Откуда оно здесь, и зачем пожаловало?

И хотя он еще ничего не понимал, ему уже заранее стало очень страшно.

— Вашу мать! — выкрикнул Гамал. — Так, все живо за мной! Живо!

Он схватил впавшего в ступор Стасика и толкнул его к двери. Затем рявкнул на гоблинов:

— А вам, зеленым, надо дважды повторять?

Они всей гурьбой выбежали в коридор.

— Гамал, что происходит? — простонал Стасик, чувствуя все больший ужас.

— Не знаю! — отрезал старик. — Но если Грыбан сказал правду, у нас крупные неприятности.

Стасик едва не разрыдался в голос. Опять неприятности! Опять! Едва его жизнь хоть чуточку наладилась, как правильный мир тотчас же подвез ему свежую порцию отборных гадостей.

Часть четвертая. Глава 43

Элария, верховная волшебница Ангдэзии, главная советница короля и четвертое лицо в государстве, быстрым шагом шествовала по столичным улицам, вызывая у всех встреченных зевак острые приступы шейной болезни. Люди глазели на нее с таким жадным любопытством, будто она была диковинкой, привезенной из заморской страны и выставленной на бесплатный показ. Хотя, казалось бы, ведь это же столица, и здешние обитатели привыкли каждый день воочию наблюдать различных высокопоставленных особ, вплоть до самого монарха, который частенько прогуливался по улицам с небольшой свитой и охотно