Злые ветры Запада - Дмитрий Манасыпов

Привратник успел поднять руку, опираясь только на правую, тяжело раскорячившись. Чудовищно толстой лапы не хватило для защиты. Человек-зверь оказался быстрее. Крюк ударил в грудину сбоку, вмялся, пробив ребра и погрузившись вовнутрь. Демон заревел, забулькал раздувшимся горлом. Грузовик захрустел металлом, подающимся под весом чудовища. Лязгнуло, платформа дернулась, проваливаясь вниз… и застыла. Намертво.

Сила и вес сделали привратнику только хуже. Мосты, проломившись в нескольких местах, уперлись, сцепившись местами разломов. Запаса прочности тяжелого армейского автомобиля хватило. Осталось только повернуть рычаг механического подъема стрелы, встроенного для аварийных случаев. Лишь бы выдержали шестерни и поршни. И каркас самого крана, рассчитанного на удаление сожженной техники. Ведь время не щадит ничего.

Выдержали. Крюк пошел вверх, следуя за стрелой. Противовес крана, срабатывающий один раз, лязгнул, опускаясь. Демон рыкнул, попытавшись сорваться… и замер, лишь изредка всхрапывая лопающимися темными пузырями из пасти, разодранной во время рева. Накатила тишина. Только скрипел успокаивающийся металл и влажно хлюпало, вытекая из искореженной туши.

Алое и почти успокоившееся в арики недовольно шевельнулось, не желая уходить просто так. Не согласиться с ним не получалось. Дар отца воинов не стоит тратить, не давая ему пищи.

Козлоногий не владел легионами демонов, прячущихся в черноте подземелья. Но даже редких оставшихся слуг хватало на многое. Алого безумия, полыхающего внутри, хватит ненадолго. Его надо принять. Плата? Плата наступит. Но в свое время.

Вперед.

Вверх по широкому пандусу, покрытому засохшей хрустящей грязью. Амок злился, но терпел воняющий порохом огрызок, заряженный последними патронами. Пользы больше, чем вреда. Результат нравился даже пославшему боевое безумие.

Стены, плавно уходящие вверх и в сторону, блестели потеками. Масляная слизь, влажно перетекающая по ним, не стекала вниз. Она ползла из щелей бетонного пола, била наотмашь резью разложения, плевалась мириадами белесых жирных личинок, купающихся в ней. Грязь под ногами уже не хрустела, она превратилась в вязкую серую смолу. Чвак-чвак, сапоги желали остаться в жирном клее, чавк-чавк, идти становилось все сложнее.

Двери в конце пандуса разошлись, тихо зашипев. Два храмовника. Бледные пористые лица с выступившими черными сосудами. Направленные на пандус карабин и, надо же, «упокойник». Отец войны тут ни при чем, если только не договорился о такой удаче с Господом христиан, сделавших оружие.

Храмовники не успели, как бы щедро ни одарил их хозяин. Свинцовые осы свистнули, чиркнули по голове и плечу, не остановив. Дробь, прилетевшая в ответ, закончила обмен любезностями сразу. Замкнутая комнатенка и рой неровных шариков заряда будто созданы друг для друга. Выстрел, второй, порох рассеивается, пахнет сладкой медью, крик летит вверх, к низкому потолку. Дотянуться, ударить тесаком, отправив ренегата к адским сковородкам, так милостиво обещанным христианам их богом. И внутрь, в крохотную комнатку, ведущую дальше.

Двустволка щелкает, переламываясь. Патроны, два из трех, тут же оказываются в гнездах, блестят латунью донышек. Выход один, через самую обычную дверь. Никаких замков, запоров со штурвалами, ничего. Старенький стол и разломанный стул. Пинком – стол к двери, ненадолго, но задержит. Огрызок в чехол на спине, прыжком к храмовнику с «упокойником». Даже не взяв в руки – узнавание, теплое, как от встречи с другом. Такое почти невозможно, но здесь случилось чудо.

Винтовка легла в ладони удобно, будто создавалась для них. Так и было. Мастер-оружейник Форт-Кросса подгонял оружие братьев, делал его почти индивидуальным. Магазины? Где магазины? Здесь, на умершем храмовнике. Снять, быстро застегнуть пояс, срываясь в бег. По подъему, ведущему в логово чудовища, живущего в глубине горы.

Мерцающий серебристый свет, льющийся сверху, приближался. Никакого неровного камня и аварийного освещения, забранного в решетки. Полированный, зеркально сверкающий гранит, матовые металлические пластины следующей двери, пластик обрамляющих панелей. Он добрался, выжил и дошел. Почти. Осталось немного.

Жаль, но его маску и баллон с дыхательной смесью храмовник с собой не носил. Даже если нашел. Очень жаль.

Именно так подумалось, когда из скрытых полостей у почти разъехавшихся половинок входа зашипело. Лишь мазнуло по лицу холодным газом, под давлением, направленным на человека, бывшего недавно зверем.

Мир свернулся узкой воронкой, закружился, вспыхнул цветастым китайским веером, закрутил в круговерти ярмарочной карусели, переливающейся оттенками алого и багрового.

Дуайт упал на самом пороге дома Козлоногого. Всхрипнул разорвавшимися легкими. И затих. Мир закончился.

Капало. Где-то недалеко капало. Дзинь-дзинь, капля за каплей, звонко, ввинчиваясь своей монотонностью в мозг, неожиданно работающий. Дзинь-дзинь-дзинь… хотелось заткнуть уши.

Только руками не пошевелить, если те стянуты за спиной. Умело, не жалеючи. Пальцев не ощущалось. Дерьмовые дела…

Перед глазами поблескивала гладкая отмытая плитка. Много плиток, целый кусок пола в плитках. Чистеньких, белых и смотрящихся после подземелья чертовски по-идиотски. Как будто это все хренов сон, и остается только проснуться. Только боль в теле, изможденном диким напряжением амока, говорила за себя. Во сне такого не случается.

Мускулы, налитые свинцом усталости, ныли. Тревожно и предупреждающе. Да-да, дерьмовее некуда. Теперь не побегаешь пару дней. Да и ходить выйдет плохо, пошатываясь и хватаясь руками за что попало. Если, вот ведь, такое случится. Он же где? Правильно. Под землей. В гостях. У Козлоногого. Кем бы тот ни оказался, вряд ли ему нужен расхаживающий взад-вперед и насвистывающий «Крошку» «пустынный брат».

Интересно… А за каким чертом его оставили в живых?

Ответ пришел вместе со скрипом, накатывающим из-за спины. Повернуться не получилось, лишь поерзать, как выброшенному наружу земляному червю. Или гусенице. Жирной зеленоватой гусенице, что никак не переберется к нужному листочку.

– Смотри, Гарри, дергается.

Гарри не ответил. Только пробулькал что-то невразумительное и засопел. Двое. За спиной. Дерьмовый расклад.

– Поднимай его, Гарри. Клади сюда.

Шлеп-шлеп, что-то, не иначе как рука, пошлепала по твердому. Жизнь налаживается: раз куда-то везут, то вряд ли убьют сразу. Неизвестно, конечно, хорошо это или плохо. Оказаться в плену у ублюдков, поедающих людей заживо, прибивающих к кресту или выбрасывающих под дьяволово семя… может, лучше было бы помереть еще внизу.

Рывок у Гарри оказался грубым и чудовищно сильным. Таким же, как и запах самого Гарри. Или вонь. Так должен вонять огромный хряк на свиноферме, гниющий заживо кандидат на ампутацию и сыр с плесенью для неженок, привозимый порой из Луизианы. Именно так, всем вместе, несло от чертова Гарри. Причина выяснилась быстро, стоило только оказаться на длинной каталке и оглядеться по сторонам.