Император под ведьмовским соусом - Татия Суботина

— Фамильярам слова не давали, — хмыкнула та.

— Да как ты смеешь так разговаривать с верховной ведьмой ковена, паршивка? — яростно выплюнул Генрих, как только к нему вернулся дар речи.

Магмузыка опять смолкла, альманские ведьмы любопытно прислушивались к перебранке, но никто не спешил одернуть зарвавшуюся девчонку. Наоборот, они словно искренне наслаждались происходящим.

Да что у этих ведьм вообще происходит?! Что с ними не так?

Недаром Генрих всегда их недолюбливал! Если уж они так откровенно унижают свою же, то каково истинное отношение к чужим?

Нахалка хмыкнула, скривила губы в очередном ядовитом ответе, но не успела и слова вымолвить. Ее прервало внезапное появление двух рыжих близняшек-ведьм.

— Ниэла, — одновременно растянули они губы в одинаково фальшивых улыбках. — Какая неожиданность!

— Майрини, Лайрини, — сдержано кивнул Генрих, догадавшись, кто перед ним.

Хорошо, что Ниэла успела в двух словах рассказать, кто ему нужен и с кем он может столкнуться в ковене.

— Мы ждали тебя с проверкой не раньше весны!

— А Лукас с тобой? — заозиралась по сторонам одна из сестер. Ее глаза загорелись неподдельным интересом. — Я так соскучилась!

— Майрини, — прошипела другая.

— А что такого?

— Соскучилась? — тихо уточнил Генрих. — По моему супругу?

— Разве он всегда был таковым? — хитро подмигнула Лайрини.

— Десять лет — долгий срок, — тяжело вздохнула Майрини. — А я до сих пор помню его горячие поцелуи, жадные ласки… Как же он искусен в любви!

И ведьма закатила глаза к потолку, будто именно сейчас предавалась сладким воспоминаниям из прошлого.

Генрих скрипнул зубами. Их наглость уже переходила всяческие допустимые границы! Теперь он понимал, отчего Ниэла так редко наведывалась в ковен.

— О, да-а… — послышалось со всех сторон, как и очередные смешки.

— Может, господин Дэ Кадари будет милостив к обделенным ласками ведьмам и скрасит их одиночество? — хитро предложила Майрини.

Бука закашлялся.

— Ты что такое несешь?! В голове помутилось? — взъярился Генрих.

Белла успокаивающе сжала его плечо:

— Они это специально, не обращай внимания, — едва слышно шепнула ему на ухо. — Лукас никогда не…

— Не все же тебе сливки снимать, а? — не унималась Майрини. — Мы тоже хотим почувствовать пламя страсти единственного дракона.

— Что? — оглушенный их ненавистью прищурился Генрих.

— Не обижайся, Ниэла. Но ведь ему, наверняка, не хватает одной ледышки-ведьмы, чтобы утолить желание, — пожала плечами Лайрини. — А мы ведь сестры по ковену, так поделись с нами огнем дракона, по-сестрински…

Остальные ведьмы зашлись хохотом.

— Я вам сейчас слабительного во рты засуну, чтобы делом были заняты, а не вякали почем зря! — бросил угрозой Бука. Правда, его никто всерьез не воспринял.

— Ну что, верховная, — ядовито продолжила наглая девчонка, что до этого притихла и лишь внимательно слушала. — Как бы ты не чванилась новой должностью, а все мы знаем, кто ты была, есть и останешься на самом деле.

— И кто же? — в вопросе Генриха явно проступила нешуточная угроза, все внутри него уже пылало неимоверной жаждой призвать ведьм к ответу, что искала выхода. Но ковен этого не заметил или просто не захотел заметить.

Он догадывался, какой ответ получит, но до конца не верил, что ведьмам хватит наглости пойти воткрытую на конфликт с верховной.

— Рабыней, — широко улыбнулась служанка.

Хватило.

Нестройный хор шепотом подхватил ее слово. Отовсюду слышалось:

— Служкой…

— Недостойной…

— Бывшая рабыня не вправе управлять свободными сильными ведьмами!

— Гнать ее!

— Ниэла такая же рабыня, как и все вы здесь! — взорвался криком император. — Не смейте унижать верховную!

— Из нее такая верховная, как из меня магистр магии! — хмыкнула какая-то ведьма из толпы. — Посудомойкой у нее выходило получше. Сидела бы там и не высовывалась.

— Погубила Агафтию и нас погубит!

— Десять лет унижений вам было мало? Хотите еще поиздеваться над моей девочкой?! — побагровел Бука. — Не выйдет!

Шум все нарастал, толпа ярилась, внутри Генриха набухал огненный шар ярости. Император зажмурился, чтобы обуздать жгучую ненависть к творящейся несправедливости, теперь он ни одно слово Ниэлы не ставил под сомнение, предельно ясно понял, ведьма не врала…

— Ниэла — самозванка, место ей среди кастрюль и швабр!

Самообладание подвело Генриха, ярость вырвалась наружу слепящим потоком магии. В последнее мгновение, перед тем, как сияние поглотило все вокруг, он заметил еще одну ведьму, спешно спускающуюся по лестнице со второго этажа.

— Ниэла? — брюнетка нахмурилась. Она единственная, кто здесь не выказал презрения и недовольства, при взгляде на прибывшую верховную. — Что здесь происходит?

Ответа ведьма не дождалась, вырвавшаяся магия поглотила все вокруг.

Ниэла

— Ваше величество, но как же так? — с лица Камила вся кровь сошла. — Это же многовековая традиция…

Традиция традицией, но я оставалась непреклонна.

— Гарем разогнать! — стояла на своем.

— Но-о… — опять мялся камердинер.

— Что такое, Камил? — закатила глаза я. — Говори уже прямо!

Надоела его нерешительность, жуть как!

— Если девушек выгоняют из гарема — это большой позор для них и их семей. Так нельзя, ваше величество. Вы же их погубите.

— Рих, — шепнул мне на ухо Лука. — Может, правда, не стоит горячиться?

Рыжий советник, мой спаситель, как всегда был рядом.

Только несколько часов назад ему удалось спасти меня от верной гибели.

В вино был подмешан страшный яд, без запаха и вкуса. К утру от императора осталось бы бездыханное тело.

Но и этого убийцам оказалось мало: на подносе между фруктами затаились скорпионы, укус которых смертелен. Решили обезопасить себя двойным покушением?

Кинувшись на меня с кинжалом, Лука успел пришпилить одного из этих ползучих тварей, что повис на рукаве моей рубашки. Потом мужчина расправился с остальными скорпионами, жестоко, быстро, мастерски.

А когда яд из вина стал действовать, тоже не растерялся, дал магический нейтрализатор, позвал Зоруса и… просидел у моей постели до утра, охраняя сон.

За ночь Аррин отыскал Киису. Гидру обнаружили на дне опустевшего колодца во дворе, засыпанную снегом, почти замерзшую… Кто-то умело устранил с дороги питомицу императора, отлично зная, что на брюхе у гидры есть слабое местечко, сильно нажав на которое, можно ее парализовать.