Книги онлайн и без регистрации » Научная фантастика » Хроники вечной жизни. Проклятый дар - Алекс Кейн

Хроники вечной жизни. Проклятый дар - Алекс Кейн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 95 96 97 98 99 100 101 102 103 ... 145
Перейти на страницу:

– Ваше величество, умоляю…

Королева встала и, гордо выпрямившись, сказала:

– Если гугеноты радуются смерти моей дочери, надеясь, что теперь наша дружба с Испанией прервется, то они ошибаются. Я направляюсь в Совет, а вы, дорогой кузен, будьте у меня вечером. Полагаю, мне понадобится ваша поддержка.

Она развернулась и твердой поступью вышла. Франсуа смотрел ей вслед со смешанным чувством ужаса и восхищения.

* * *

Общее горе еще более сблизило Екатерину и Франсуа, от их недавней размолвки не осталось и воспоминания. Но королева всегда помнила, что «дорогой кузен» был сторонником терпимости, а теперь эта политика шла вразрез с ее идеями. Опасаясь дальнейших размолвок и не желая, чтобы Франсуа мешал ее планам, она предложила ему присоединиться к армии Генриха Анжуйского, направляющейся в Пуату.

– Увы, мой милый кузен, хоть я милостью Божьей и потратила столько усилий, чтобы сберечь наше королевство, но бунты и несчастья возвращаются, – горестно вздохнула она.

Вскоре барон вместе с войском покинул Париж. Под его началом был отряд рыцарей, вместе с ним он участвовал в битвах при Жарнаке и Монкутуре. Хотя и считалось, что армией командует Генрих Анжуйский, в действительности все решения принимал Гаспар де Таванн, бывший наместник короля в Бургундии, а теперь один из лучших воинов его величества.

Но одно решение юный герцог все же принял, и Франсуа, к своему несчастью, стал свидетелем этому. Когда в битве при Жарнаке принц Конде со своими рыцарями пошел в атаку, лошадь под ним застрелили и глава гугенотов на полном ходу свалился на землю. Получив перелом ноги, он был не в силах подняться. Заметив это, Генрих крикнул Романьяку:

– Дядюшка, стреляйте! Убейте его!

Франсуа отшатнулся:

– Ваша светлость!

– А! – герцог Анжуйский махнул рукой и обернулся к скачущему рядом барону де Монтескью.

– Добейте его, сударь!

Барон подскочил к лежащему на земле принцу и без малейшего колебания в упор расстрелял его. Генрих рассмеялся, а потом обернулся к Франсуа.

– Я это запомню, дорогой дядюшка, – злобно прошипел он и пришпорил коня.

Да, времена рыцарских битв, когда противники уступали друг другу право первого удара, щадили соперника, когда в самых серьезных битвах погибало лишь несколько человек, прошли. Теперь, казалось, каждый воюющий дворянин желал лишь одного – крови врага. Никакого снисхождения, никакой пощады!

По приказу Генриха Анжуйского тело принца Конде на два дня было выставлено на поругание перед королевской армией.

* * *

И снова победа в войне не досталась ни одной из сторон. В битвах побеждали католики, но у них не хватало ресурсов довести дело до конца. Обе стороны были истощены и физически, и финансово. Половина Франции пылала огнем войны. В августе 1570 года был заключен очередной мир, третья гугенотская война закончилась Сен-Жерменским договором, по которому король предоставил гугенотам свободу вероисповедания по всей территории Франции, исключая Париж.

Франсуа, которого со времени убийства принца Конде Генрих словно бы не замечал, сразу после заключения мира уехал в Романьяк. Ему было уже пятьдесят три, волосы его поседели, но в седле он держался твердо и силы не покинули его. И потому сотню лье, разделяющую Сен-Жермен и Монферран, он проскакал за несколько дней.

Он был счастлив вернуться в свой замок, где все было по-прежнему. Те же слуги, тот же управляющий, собравший, к слову, немало податей за время отсутствия хозяина. Барону эти деньги были весьма кстати, поскольку все, что у него оставалось, было выплачено нанятому отряду.

Вскоре пришло письмо от королевы-матери, в котором она пеняла «дорогому кузену», что тот не приехал во дворец, рассказывала о помолвке короля с дочерью Максимилиана, императора Священной Римской империи, о роскошной свадьбе юного Генриха Меченого, сына покойного де Гиза, с Екатериной Клевской, и, главное, сообщала, что отныне снова придерживается политики веротерпимости. Не желает ли «любезный братец» снова вернуться на службу? – в заключение спрашивала королева.

Франсуа тут же сел за ответ, в котором выразил большую радость по поводу помолвки короля и перемен в политике, но вернуться в Париж отказался, сославшись на множество дел в баронстве.

И снова потекли тихие, спокойные дни. Франсуа радовался им, с удивлением осознавая, что прелести войны и дворцовой жизни больше его не влекут. «Старость, – думал он, – совсем скоро придет старость, первая за две жизни».

Однако провести ее спокойно Романьяку было не суждено. Через год королева вновь пригласила его в Париж «для дела чрезвычайной важности», на этот раз столь настойчиво, что отказаться было невозможно. Франсуа, который только-только начал вводить некоторые хозяйственные преобразования, неохотно от них оторвался, повздыхал и, дав распоряжения управляющему, тронулся в путь.

* * *

Ехал Франсуа не спеша и добрался до Блуа, где в то время находился двор, лишь к весне. Екатерина и король встретили его очень приветливо, а вот Генрих явно не забыл «дядюшкин» отказ стрелять в принца Конде. Карл с гордостью представил свою супругу, очаровательную семнадцатилетнюю Елизавету Австрийскую, кроткую золотоволосую красавицу.

При дворе были и другие новости. Вновь провозглашенная политика веротерпимости позволила вернуться Гастону де Колиньи, ставшему теперь одним из первых советников короля. Да и помимо адмирала во дворце было немало гугенотов. Все только и говорили, что о двух предстоящих бракосочетаниях: Марии Клевской с Генрихом де Бурбоном, сыном убитого принца Конде, и сестры короля Маргариты с Генрихом Наваррским. Карл дал согласие на брак младшей сестры, а вот мать Генриха, Жанна д’Альбре, пока раздумывала. Она не верила королеве-матери и подозревала, что та затевает этот брак неспроста.

Но больше всего Франсуа поразил вид Генриха Анжуйского. Стройный и изящный, он всегда видом и манерами немного походил на даму, но теперь к тому же носил длинные, до плеч, серьги, пальцы его были унизаны перстнями и кольцами, а запах его духов чувствовался уже за несколько шагов. Больше того, на карнавалах и маскарадах, проходивших в то время в замке Блуа один за другим, Генрих наряжался в дамское платье и сам приходил от этого в восторг. Франсуа шокировали эти перемены, хотя он не раз замечал, что сын Екатерины несколько женоподобен.

* * *

Франсуа устроился в своих комнатах, прилежно посещал балы и карнавалы, но Екатерина не торопилась рассказывать о срочном деле, по которому она его позвала. Потеряв терпение, Романьяк задал вопрос сам.

– Кузен мой, дело это действительно было важным и касалось свадьбы Маргариты, – несколько смущенно ответила Екатерина, – но сейчас оно как будто улажено. Со дня на день мы ждем, что королева Наваррская подпишет согласие на брак своего сына.

– Правильно ли я понял ваше величество, что нужды во мне больше нет и я могу возвращаться домой?

1 ... 95 96 97 98 99 100 101 102 103 ... 145
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?