Тени Богов. Искупление - Сергей Малицкий

– Развяжите Фаре, – приказал Ло Фенг. – Пусть она сама сдерживает своего отпрыска.

– Зачем же его сдерживать? – не поняла Рит, но оглянувшись, замолчала. Пленники продолжали идти к менгиру.

– Им не поможешь, – вышла из шатра со своим мечом на поясе Амма и потянула на себя полотнище, сдирая его с шестов. В центре шатра, привязанный к опорному столбу, стоял Авгрин. Инквизитор щурился от солнечного света и улыбался, а от его ног, расплывающихся от колен гнилой трупной плотью, раскидывался темными линиями рисунок какой-то ворожбы. – Я поняла, что они затеяли. Ты посмотри, они приносят в жертву своих! Точно дело рук жнеца!

– Почему не поможешь? – вскричала Фаре, обнимая сына.

– Привязывай его к лошади, – приказала Амма. – Морок, который подчиняет жертвы, раскинут в стороны не менее чем на половину лиги. Нужно вывезти Эфа отсюда и распутывать заклинание в отдалении.

– Кто это сделал? – шагнул к Авгрину Ло Фенг. – Зачем?

– Он не знает, – ответила за старика Амма.

– Ты видишь великую силу, – прохрипел старик. – Которая прекрасна даже будучи безымянной. Но я скажу тебе, чьих рук это дело. Сам предстоятель Храма Гнева Богов сплел это кружево!

– Запомним, – прошептала Амма. – Предстоятель Храма Гнева Богов владеет магией, которая подвластна не каждому жнецу? Кто он? Хотела бы я посмотреть на него. Впрочем, нет. Только не это, – Она замерла, положив руку на рукоять меча, добавила чуть слышно. – Ты не подчинишь меня, Адна.

– Как это остановить? – спросил Ло Фенг.

– Никак, – рассмеялся старик. – Даже если ты убьешь инквизиторов, эти люди сами пойдут туда, куда идут, и станут грызть свои руки, чтобы оросить кровью священный камень. И они счастливы. Не мешай им. Они должны следовать туда медленно, но непрерывно!

– А если убить тебя? – прогудел Дум.

– А ты попробуй, – рассмеялся Авгрин. – Я и так почти мертв!

– Почти? – прошипела Рит и выпустила стрелу.

Та пронзила старику сердце. Авгрин удивленно уставился на хлынувшую по впалой груди, зашипевшую на линиях рисунка кровь, задергался, потом вдруг скривился, закричал и начал обращаться в тлен прямо на столбе. Темные линии у основания столба как будто стали еще чернее, и вся огромная толпа околдованных вдруг зашевелилась и, не издавая ни единого звука, ринулась вниз по склону к менгиру, накрывая его человеческими телами.

– Помогите! – закричала Фаре, пытаясь удержать сына. – Помогите, я не справляюсь.

– Сейчас все кончится, – побледнела Амма. – Держи его, сейчас он придет в себя. Но не подходите к менгиру. Не нужно!

Ло Фенг шагнул к лошадям, чтобы удержать Эфа, но остановился не потому, что наткнулся на ненависть в глазах Фаре. Невыносимая тяжесть наполнила его тело, вдавливая эйконца в землю, он еще успел заметить, что зашатались лошади, растянулся на земле Дум, упал на колени Кшама, застонал, обняв лошадиную шею, едва начавший приходить в себя Сли, когда темнота накрыла все.

Ло Фенг не упал. Способность видеть постепенно возвращалась к нему, и первым, что он увидел, было серое лицо Аммы, которое казалось тем более серым, что было обрамлено ослепительно белыми волосами. Серым стало все. Столб с истлевшим Авгрином, выгоревшие линии под столбом, догорающая часовня, сотни и тысячи человек, разбегающихся во все стороны. Ло Фенг оглянулся и застыл. Менгира больше не было. Из-под холма раздавались стоны, страшные, полуобугленные, почерневшие, разорванные на части люди стонали и шевелились там, но менгира, доставленного к плоскому холму из Вандилии, уже не было.

– Что же, – раздался за спиной голос Аммы. – Теперь в Терминуме две пепельных пустоши. Но эта была сотворена без всякой пользы. Если не считать… Не пытайтесь собирать стриксы, они исчезли вместе с камнем. Фаре! Как твой сын?

– Приходит в себя, – отозвалась женщина.

– И ты по-прежнему собираешься убить Ло Фенга?

– При первой возможности, – долетел ответ.

Ло Фенг обернулся. Все члены его отряда поднимались на ноги. Все они были серы, как и земля под их ногами.

– Зачем это все? – спросил он у Аммы.

– Подожди, – ответила она и вдруг четко и громко произнесла несколько фраз на эйконском, смысл которых Ло Фенг понять не смог, хотя понимал каждое слово в отдельности. Но пытаясь разобраться с ускользающим смыслом, он вдруг увидел, что идущая к нему Фаре бросает подобранный меч и продолжает приближаться без оружия. Не дойдя до Ло Фенга двух шагов, она упала на колени и ткнулась лбом в землю.

– Что это значит? – не понял Ло Фенг.

– Прости ее, эйконец, – подала голос Амма. – Она больше не будет пытаться убить тебя. Она ушла с этого пути.

– Я прощаю тебя, Фаре, – проговорил Ло Фенг по-эйконски. – Хотя все это удивительнее даже разрушенного менгира.

– Он получил слишком много крови, – ответила Амма. – Но удивляться нечему. Я прочла Фаре последний канон. Канон искупления и прощения. Ты его не знаешь. Он известен лишь убийцам и тем, кто их посылает.

– Почему ты не сделала этого раньше? – оторопел Ло Фенг.

– Хотела позабавиться, – ответила Амма. – Надо же было оценить уровень покоя, которого ты достиг. Или ты уже забыл, что я мать-основательница? Поспешим, сюда идет легион фризов, да и отряды геллов недалеко, а до Вандилского леса надо еще добраться. Да, я поняла, что это за магия.

– И что же? – спросила Рит.

– Зов войны, – ответила Амма. – Не удивлюсь, если девять из десяти укрывшихся в этом лесу вандилов, геллов, беглых разбойников, браконьеров, даже просто лесных жителей встанут на сторону Фризы. Не удивлюсь, если они двинутся на осаду берканских крепостей. Здесь подобная магия еще не использовалась.

– А где использовалась? – спросила Рит.

– Далеко, – ответила Амма.

– Почему один из десяти противостоит этому зову? – не понял Ло Фенг. – Почему мы ему не служим?

– Наверное, не хотите? – пожала плечами Амма и, наклонившись, подняла щепоть серой пыли. – Все обращается в пепел. Люди, менгиры… все.

«Если путь бесконечен,

спешка бессмысленна…».

Пророк Ананаэл

Каменный завет

Только возле рухнувших ворот Фриги Гледа что-то начала толком вспоминать. Она влетела в схватку вслед за отцом, подсекла рослого гелла, который вознамерился метнуть топор в спину Торну Бренину, ринувшемуся вперед, к тарану, где противник сгрудился в кучу, схлестнулась с чернявым разбойником, оскалившим щербатый рот при виде девчонки, а затем словно погрузилась в вязкое холодное месиво. Медленно ушла от удара щербатого, но не отступила, а так же медленно шагнула вперед и, проходя мимо него, задела его мечом, как задевает неосторожного купальщика острым боковым плавником меченосная рыба на песчаных пляжах Оды. Повернулась на левой ноге, пропуская мимо себя очередного противника, и ударом рукоятью меча в затылок направив бедолагу под мечи двух слаженно действующих сестер. Пригнулась, пропуская над головой свистящий полет клинка двуручного меча, и уже собственным клинком нашла щель между наручем и кольчугой мечника. Она делала все медленно и плавно, но так же медленно, и еще медленнее двигались все вокруг нее, и шелестящий в ее ушах голос, который повторял одно и тоже – «Спокойно и уверенно, и все будет хорошо. Главное, не спеши и не медли. Остальное – в твоей власти» – казался знакомым, и сквозь него пробивались неясные воспоминания о недавнем путешествии трех женщин, одной из которых была сама Гледа. О чем с ней говорили ее попутчицы, о чем? И почему ей чудится обреченность в движениях отца, ведь противники валятся вокруг него, словно скошенные? Или теперь она не только чувствует, но и видит больше, чем раньше? Как она могла разглядеть всю схватку, если смотрела только на отца, да пробивалась на помощь к двум воинам, один из которых оказался принцом Хедерлигом? Откуда она знает, что Андра и Фошта оказались куда лучше во владении мечом, чем тот же Соп, и сравниться с ними мог бы лишь оказавшийся неожиданно ловким Падаганг? Как она могла разглядеть не только ранение Брета, но и то, что от неминуемой гибели его спас Хельм? Откуда она помнит слова, на которых Вай бросил свои песнопения и, подхватив с камня меч, ринулся в бой? Как она могла разобрать колдовство, которое Скур торопливо ладил при каждом выпаде подобранным копьем? Каким образом она успела отразить геллский топор, который летел точно в висок Сопу, бросившемуся к ней на выручку? Интересно, понял ли добряк, что она спасла ему жизнь, или решил, что чуть не лишился головы от неловкого взмаха неумелой девчонки? И почему теперь ни Андра, ни Фошта не сводят с нее глаз? Спину жжет от их взглядов, хотя их улыбки кажутся приторными от сладости. Может быть, у них виды на кого-то из спутников, и они числят ее соперницей? Так надо успокоить их, что рано еще Гледе задумываться о подобном, да и не то время для подобных радостей. И почему ей кажется, что она все еще в схватке, хотя прошло уже столько времени? Они уже давно ушли из крепости, Фрига часа два как скрылась за скалами, уже и шум осады не доносится до путников. Осталось только понять, отряд так и будет забираться по крутому горному склону или странный проводник по имени Друкет выведет своих спутников на какую-нибудь тропу?