Тени Богов. Искупление - Сергей Малицкий

– Как угодно, – мрачно пробормотал Торн. – Лишь бы спасти сына. Что это за Белая башня? Почему о ней никто не вспомнил сразу?

– Считай, что ее нет, – сказал Друкет. – Развалины. Хотя на две трети высоты она еще сохранилась. Из Фриги к ней толком прохода нет. Разве это дорога? Снег только сошел. Еще пару недель назад я бы сюда не сунулся. А летом здесь проносятся сели. Говорят, даже до Фриги доходили, едва не снесли как-то ее горные ворота. Но сама башня на хорошей дороге. Из Исиды в Долину милости. Да, был когда-то прямой путь из Исиды на север. На двести лиг почти разрезал Мглистые горы, да и в Вандилском лесу остатки этой дороги имеются. Ее прорезали через горы еще до… дня Кары богов. А начали строить где-то через пятьдесят лет после. Тогда еще были хорошие мастера. Закончили за несколько лет до первой жатвы. А когда пришла беда, то случилось землетрясение, и большая часть дороги разрушилась. После жатвы некому было ее восстанавливать. А потом уж и мастеров не осталось. Теперь прямого пути через горы нет. Так вот, эта башня из тех времен. Говорили, что в ней жил главный строитель несбывшегося пути. От нее до окраины леса всего ничего, хотя, вроде бы он уже заполнил ущелье и подступил вплотную. Ну и три десятка лиг до Фриги.

– И о ней никто не знает? – не понял Торн.

– Ты не о том спрашивал, – объяснил Друкет. – Если бы ты спросил, как попасть в Поганое или Проклятое ущелье, тебе бы сказали сразу. Просто мало дураков туда забредать даже в мирные дни.

– И чем же оно… опасно? – спросил Торн.

– Там очень тяжко, – признался Друкет. – Ты… поймешь. Это магия. Говорят, что строитель той дороги был… великим магом. И жил в своей башне даже после первой жатвы. А перед второй жатвой наложил на нее охранные заклинания и отправился на великую битву, с которой не вернулся. А заклинания остались.

– Вторая жатва? – загорелась Гледа. – Это же битва в Хмельной пади! Семьсот лет назад! И заклинания не стерлись?

– Твоя дочь вызывает уважение глубиной своих познаний, Торн, – хмыкнул Друкет. – Но что такое семьсот лет? Для кого-то они словно миг.

– Подожди, – наморщил лоб Торн. – Но ведь если там… живут эти людоеды, тогда… получается, что на них магия не действует? И мой сын…

– Всегда найдутся те, на кого магия не действует, – ответил Друкет. – Представь себя колдуном. Вот ты уходишь из дома и заговариваешь его от случайных гостей. Например тем, что всякий из них будет испытывать дикую боль в правой ноге. И никто не сможет войти в твой дом.

– Кроме тех, у кого нет правой ноги, – поняла Гледа.

– Или тех, кто не чувствует боли, – продолжил Друкет. – Или любит боль. А твой сын был без сознания, ему все равно.

– Я слышал, что эти… людоеды, – Торн запнулся. – Они приходили за… едой к Фриге раз в месяц. Сколько у нас осталось времени?

– Мало, Торн, – ответил Друкет. – Поэтому мы спешим.

Отряд остановился, когда полоса неба над головами еще казалась серой от садящегося где-то на равнине солнца, но на дне ущелья воцарилась темнота. Костер развести было не из чего, поэтому оставалось лишь ждать рассвета, благо Друкет пообещал, что этой ночью в ущелье можно спать без опаски. Гледа прижалась к спине отца, накинула на себя одеяло и погрузилась в легкую дремоту, перемежаемую тихим разговором ее отца и Друкета.

– Никто нас здесь не найдет, – объяснял отцу Друкет. – Со стороны Фриги вход в ущелье мало кому известен. Из тех, кто сейчас в крепости, о нем только Лон знает, а он кому попало его не покажет. А с этой стороны через час хода будет узкий карниз, по которому и днем замучаешься проходить. И если кто на него выберется, то мы непременно услышим. Большой камнепад случится. Если бы не ночь, мы бы уже через часа три были бы у башни.

– Значит, завтра с утра все решится, – пробормотал Торн. – Тогда вот еще что объясни мне, Друкет. Я ведь бывал в дозорах на окраине Вандилского леса. И навсегда запомнил, что ни геллы, ни вандиллы, ни прочий разбойный люд никогда не могли друг с другом договориться. Объясни мне, почему они вместе штурмуют Фригу? К тому же гибнут и все равно лезут? Кто их гонит? Кто сумел взять власть над всей этой… шайкой?

– Голос, – после паузы сказал Друкет и как будто с досадой мотнул головой, прикусив при этом губу.

– Голос? – не понял Торн.

– А ты думаешь, что по воле… богов только зараза садится на тела? – спросил Друкет. – Всякое случается. И чужая воля по-разному проникает в человека. Вот, сгоняет разбойничьи шайки в орду и бросает ее на стены и ворота Фриги. Да если бы только разбойничьи. Там ведь и крестьяне, и охотники, и бортники, и даже торговцы. Лес словно гребнем вычесали. Мы же перебили их там уже тысячи. Будь они в здравом уме, давно бы уже разбежались по норам. Да и вандилы – не так их много тут было. Вот, у тебя в отряде Падаганг, Лон сказал, что отличный воин, славно сражался у ворот. Наверное, один из лучших мечников был в бальдарском войске? А теперь прикинь, сколько бальдарцев штурмуют Фригу? Я тебе скажу, много. Думаешь они по своей воле идут на штурм?

– Не сходится, – пробормотал Торн. – Мы ведь тоже в Вандилском лесу. Отчего мы не гнемся под ту же волю?

– Сходится, – хмыкнул Друкет, снова, словно от досады, прикусил губу. – Кто-то не гнется, а кто-то и готов, ждет только случая. Да и с той стороны не все поддаются безумию. И голос не все слышат. Порой достаточно, чтобы кто-то рядом с тобой поддался. Дело в другом. На этой стороне тоже есть пусть не голос, но чья-то воля.

«Есть и голос», – подумала Гледа.

– Так что это получается? – не понял Торн. – Боги против богов?

– Люди против людей, боги против богов? – тихо засмеялся Друкет. – Вряд ли. Молись, чтобы боги не вставали против богов. Иначе весь Терминум будет подобен сухому листу, упавшему в лужу под ноги мчащейся коннице. Нет… Скорее по-другому – слуги богов против слуг богов. И чтоб ты знал, те, кого мы называем жнецами, те, кого мы не видим или, видим, но не узнаем, – не боги.

– Так куда же смотрят боги, если их слуги творят такое? – скрипнул зубами Торн. – Спят они, что ли?

– Может и спят… – пробормотал Друкет. – А может, их и вовсе нет. Спи, Торн. Завтра будет тяжелый день. Неужели ты думаешь, что я бултыхался бы в этом месиве, зная ответ на твой вопрос?

Торн поднял отряд почти затемно. Лучи солнца лишь начинали цепляться за верхушки скал, когда его спутники, разминая прихваченные ночной прохладой руки и ноги, забирались в седла, которые им пришлось покинуть уже через час. Ущелье закончилось, разбежалось в стороны горным плато, но сначала обрушилось пропастью, мост через которую не перебросил бы и великий строитель, дно ее скрывалось в тумане, а до противоположной стороны было с четверть лиги, не меньше. Но под нависающими скалами вдоль обрыва к западу уходила тропа, вся ширина которой была в два локтя, не больше.

– Это ж… бездна, – поежился Соп. – Пока до дна долетишь, облегчиться успеешь!

– Значит, умрешь налегке, – ответил Друкет. – Или упадешь на мягкое. Мы пойдем по этому карнизу. Его длина – половина лиги. Кое-где он даже поуже, но пройти можно. В Терминуме немало подобных пропастей. Кстати, как и ущелий, которые называются Проклятыми. Я уж не говорю про Большой провал. В Бальдарских горах есть Козья тропа, так там может пропасть, может, и не глубже, а вот дорога куда хуже и длиннее. Успокойте лошадей, угостите хотя бы хлебной коркой. Будете спокойны, и ваша лошадь будет спокойна. Не будете – вытаскивать из пропасти никто вас не станет. Нечего будет вытаскивать. Я первый, за мной Торн, кто последний?