Леди ангел - Сьюзен Джонсон

— Делай, что тебе велят! — с побелевшим от ярости лицом заорал Брук. — Я приказал тебе сесть! — Размахнувшись, он попытался ударить ее еще раз — теперь уже ногой, — но, ослепленный ненавистью, промахнулся. Затем граф повернулся и направился к буфету, чтобы налить себе бренди. После этой дикой вспышки бешенства его спокойствие казалось странным.

Увидев, что Брук отвернулся, Анджела вскочила на ноги и бросилась к двери, но была поймана возле самого выхода. Его пальцы ухватили ее рукав в тот самый момент, когда она уже взялась за дверную ручку. Схватив жену за кисть, Брук отшвырнул ее к стене.

— Ах ты, мерзкая сука! — прорычал он, слегка покачиваясь на каблуках. Наблюдая за женой, которая в страхе скорчилась позади стула, он поднес ко рту наполовину осушенный бокал и, прикончив его, отшвырнул в сторону. Затем, отбросив мешавший ему стул, снова потянулся к Анджеле, однако, одурманенный винными парами, вновь просчитался, и его рука ухватила воздух. Быстро вскочив на ноги, Анджела юркнула за стол — так, чтобы тот находился между ней и мужем, и встала за ним, не спуская пристального взгляда с качающейся фигуры Брука, с его измятого, словно он в нем спал, костюма для верховой езды, с его раскрасневшегося от выпивки лица и ноздрей, раздувающихся, как у хищника, вышедшего на охоту.

«Как же случилось, что в моей жизни происходит такое!» — подумала Анджела, чувствуя, как ее тело бьет неудержимая дрожь страха.

— Тебя следует хорошенько проучить, — пробормотал граф, отшвырнув стол и надвигаясь на нее с пугающей решительностью.

Увидев, что он вошел в раж и перестал что-либо соображать, Анджела нанесла мужу удар, вложив в него всю свою силу. Замычав от боли, Брук отлетел в сторону, и в этот момент она опрометью, как стрела, понеслась к двери из комнаты. Открыв ее нараспашку, Анджела пробежала через вестибюль и, оказавшись возле входной двери, изо всех сил дернула за ручку. Дверь была заперта. Постанывая от боли и страха, Анджела как безумная стала шарить по стоявшему у двери столику. Она искала ключ и не могла его найти. Повернувшись на месте, словно загнанное в угол животное, женщина кинулась в холл.

Однако когда она находилась посередине зала, из густой тени вестибюля возник один из головорезов Брука. Увернувшись от его растопыренных рук, Анджела кинулась вверх по лестнице.

В этот момент из гостиной раздался неистовый рев Брука. Подстегнутая, словно хлыстом, Анджела побежала еще быстрее. Перепрыгивая через две ступеньки, она думала, что, возможно, заперевшись в спальне, сумеет укрыться от своих преследователей и дождаться приезда Кита, который, видимо, уже едет сюда. И тут нога ее запуталась в юбках. Анджела стала неистово дергать ногой, пытаясь освободиться от материи, но добилась лишь того, что ткань порвалась и, не успев добраться до последних ступеней, она потеряла равновесие и покатилась вниз.

Внизу Анджелу поймал Брук. Она увидела его глаза, горящие ненавистью, всего в нескольких сантиметрах от своего лица.

— Я не люблю, когда меня бьют, — прорычал он. Безуспешно пытаясь освободиться из цепких объятий мужа и оттолкнуть его прочь, Анджела стала извиваться, словно змея. Тогда руки графа сомкнулись на горле Анджелы и стали сдавливать его. Задыхаясь и широко раскрывая рот, как выброшенная на берег рыба, Анджела принялась отчаянно царапать его пальцы, руки, его ненавистное лицо. Однако хватка Брука неумолимо усиливалась.

— Эй, босс, она нужна вам, чтобы подписать бумаги, — спокойно проговорил верзила, стоявший у лестницы. Голос его был так спокоен, будто на его глазах не происходило ничего необычного.

Хватка Брука немного ослабла. Ослепленный яростью, он колебался. Его ненависть жаждала крови.

— Хейвершэм уже едет сюда. — Эти слова, казалось, подействовали на Брука. Граф дернулся, словно приходя в сознание.

— Ты получила отсрочку, — злобно прошептал он. Руки его были все еще сомкнуты на шее Анджелы. — Пока мы будем ждать, подумай о том, как я убью тебя, — пробормотал он и потащил ее вверх по ступеням. Пальцы его по-прежнему так крепко сжимали ее горло, что она задыхалась, не в силах вдохнуть воздух в легкие и не будучи уверена, что на сей раз сумеет вырваться живой из лап этого чудовища. Брук рывками тащил обездвиженное, беспомощное, почти лишенное чувств тело Анджелы вверх по лестнице — шаг за шагом, покраснев от натуги, потея и заплетающимся языком, словно в бреду, бормоча неразборчивые проклятия.

Еще до того, как он, наконец, дотащил ее наверх, Анджела потеряла сознание.

Сумерки быстро сменялись темнотой, а Кит во весь опор скакал на юг. Было начало декабря. Ночь дышала холодом, северо-западный ветер бросал в лицо дождевые капли, но и они не могли остудить разгоряченное воображение Кита. Оно рисовало ему самые страшные картины того, что могло происходить с Анджелой в эти самые минуты. Сумел ли Чамберс отыскать человека, располагавшего достаточными полномочиями, чтобы отправить телеграмму? Забрали ли констебли Анджелу из Уикем-хауса? Удалось ли им вырвать ее из лап жестокого безумца — ее мужа? Если нет, последствия невозможно предугадать.

Если этот человек причинит Анджеле хоть какое-то зло, он убьет его, поклялся себе Кит. Это не являлось для него вопросом каких-либо принципов или этики. Если де Грей обидел ее, он должен умереть.

После нескольких часов непрерывной скачки Кит оставил первого коня в конюшнях Бичтона. Прокричав конюху несколько фраз, он пересел на вторую лошадь и пришпорил ее. Чистокровные рысаки Чамберса были выше всяких похвал. Ровным галопом Кит мчался по ночной дороге, и ровный стук копыт разносился далеко по окрестностям.

В эту темную, холодную зимнюю ночь, мучаясь терзавшими его страхами, Кит, к собственному изумлению, впервые в жизни молился. Он обращался к ветру, хлеставшему его в лицо, словно надеялся, что духи ночи смогут донести его мольбы до каких-то иных, высших пределов. Это был отчаянный зов о помощи, шедший из глубины безутешной души. Кит не мог потерять эту женщину. Она была его солнцем, луной, его сердцем, душой, всем смыслом его жизни.

После того как он произнес свои мольбы, обращаясь ко всем известным ему божествам, он обратился к Деварадже, чтобы хоть тот подарил ему надежду. Может быть, потому, что Киту он был знаком лучше других. В свое время на Яве, в дни страха и смятения, когда Кит уже не рассчитывал выжить, именно Будда, как полагал Кит, помог ему спастись.

— Если ты будешь милосердным и поможешь мне в этой далекой холодной стране, я построю дорогу к твоему храму, затерянному в Кеду, — шептал Кит, — чтобы люди смогли приходить к тебе. Пожалуйста, услышь меня. Ты нужен мне, чтобы спасти мою любовь от демона, который хочет погубить ее.

Кит не знал, дойдут ли его мольбы до высших сил, но он точно знал одно: он выполнит свою миссию независимо от того, помогут ему боги или нет. Нахлестывая лошадь, он мрачно думал: «Брук Гревиль зажился на этом свете».

Однако на протяжении всей этой бешеной скачки больше всего его терзала неизвестность. Кит не знал ничего о судьбе Анджелы и… его ребенка. Каждая минута казалась ему часом, каждая миля — бесконечной дорогой в никуда. Он должен спасти ее! Их совместная жизнь только начинается. Они обсуждали, как назовут своих детей, какой будет их семья, они строили планы на Рождество — первый из многих праздников, которые им предстоит счастливо встретить всем вместе. Кит никогда не предполагал, что можно любить с такой неистовой силой. Но именно так он любил Анджелу.