Наваждение. Тропою Забытых - Юлия Цыпленкова

– Эйдан, молю… – простонала она, глядя в искаженное страстью лицо инквизитора.

И он навис над нею, удобно устроившись между разведенных бедер. Взгляд Виллора остановился на лице женщины, и он толкнулся вперед. Ливиана на мгновение распахнула глаза, задохнулась и откинула голову назад, со сладостным стоном принимая Эйдана в свое тело. Она закусила нижнюю губу, длинные темные волосы разметались вокруг головы, и шейд, не сводивший с женщины взгляда, произнес, срывающимся голосом:

– Святые… как же ты восхитительна.

Ливиа вновь посмотрела на него. Притянула к себе голову мужчины…

– Наваждение какое-то, – прошептала она. – Ты сводишь меня с ума…

– Ты – мое наваждение, – ответил он, касаясь губ женщины. После приподнялся на вытянутых руках и улыбнулся: – Покажи мне свое безумие.

И он сделал первое движение, входя в податливое тело до упора.

– Эйда-ан, – застонала Ливиана, скользя ладонями по мужской спине.

– Ливиа, – хрипло отозвался он, вновь вонзаясь в жаркую глубину ее тела.

Виллор прикрыл глаза, но тут же вновь распахнул их, не желая упустить и краткий миг ее наслаждения. С ненасытной жадностью следил за тем, как искажается лицо Ливианы, слушал ее короткие вскрики и понимал, что ему всё еще мало. Мало всего этого. Эйдан желал большего, он хотел не краткого обладания, он хотел ее всю, без остатка и условий. И в то мгновение, когда наслаждение выгнуло женское тело навстречу его телу, когда ее пальцы впились в его кожу, и с уст сорвался сладострастный крик, Эйдан понял, что уже никогда не избавится от своего наваждения. Оно проросло, оплело корнями саму душу, и, потеряв Ливиану, он потеряет намного больше, чем полюбившуюся женщину, он потеряет часть себя. Застынет, уже навсегда превратившись в ледяного истукана с непробиваемой броней.

– Я не потеряю тебя, – судорожно вздохнув, произнес он. – Не потеряю.

– Я твоя, – выдохнула Ливиана.

– Моя…

И жаркая волна затопила тело старшего инквизитора, вынося его за пределы мироздания. Исчез убогий гостиничный номер, исчез тракт за темным квадратом окна, исчез Антар, а следом весь мир. Он растворился за пределами вселенной, в центре которой яркой звездой сгорали мужчина и женщина. Выгорали до основания в своем первом и возможно последнем единении тел и душ. И чтобы не принес завтрашний день, но сегодня они жили и дышали друг для друга…

Предрассветные сумерки изгнали черноту ночи, наступал новый день. День воплощения надежд или их крушение, и кому какая участь уготована, знали лишь Высшие Силы. Эйдан Виллор сидел на узкой кровати и смотрел на спящую женщину. Он был уже полностью собран, но выжидал, давая Ливиане еще немного отдыха прежде, чем разбудит ее. Мужчина любовался спокойными чертами спящей женщины, запоминал их очарование и нежность, ласкал взглядом, и на устах его играла мечтательная улыбка. Эйдан не мог вспомнить, когда он еще вот так же ожидал пробуждения женщины, с которой провел ночь. Сидел рядом, рассматривая ее, и переживал каждое мгновение миновавшей близости. Никогда. Всё, что происходило с ним сейчас – всё было впервые: восторг и душевный трепет, и приятная грусть, и всепоглощающая нежность. И страх, что это уже не вернется, исчезнет сладким предутренним сном.

За эту ночь он так и не сомкнул глаз. Ливиана задремала, прижавшись к шейду, вскоре после их близости, положив голову ему на грудь, а он так и не смог. Лежал, обнимая ее, перебирал в пальцах густые пряди женских волос и слушал выровнявшееся дыхание вдовы. После, когда сон ее стал крепок, осторожно освободился от приятной тяжести на своей груди, поднял женщину на руки и перенес в теплую кровать. Но сам не ушел, остался рядом с ней. Да Ливиа и не отпустила бы. Она ненадолго проснулась, когда инквизитор взял ее на руки, и сонно прошептала:

– Не уходи.

– Даже если будешь гнать, не уйду, – улыбнулся Виллор.

– Не буду гнать, – ответила женщина, и как только голова ее коснулась подушки, вновь уплыла в сон, переплетя пальцы с пальцами шейда.

А когда небо начало светлеть, Эйдан поднялся с временного ложа, не потревожив сон госпожи Ассель, привел себя в порядок и теперь выжидал. Наконец коротко вздохнул, склонился к ее лицу и коснулся приоткрытых губ своими губами.

– Доброго утра, Ливиа, – негромко произнес старший инквизитор.

Она открыла глаза, поморгала, но сон победил, и веки женщины вновь сомкнулись.

– Ли-ив, – хмыкнув, протянул Виллор.

– Не хочу, – пробормотала она.

– Нужно, – улыбнулся мужчина.

– Уйди, – Ливиана повернулась на бок, натянула на голову одеяло, но Эйдан отнял его и снова навис над женщиной.

– Не-а, – мотнул головой инквизитор. – Не уйду, у нас уговор.

– Какой еще уговор? – уже с раздражением спросила госпожа Ассель.

– Ты сказала, что не будешь меня прогонять.

– Наглая ложь, я не могла сказать такой глупости.

– Но сказала.

– Я была не в своем уме, а теперь разум вернулся.

– Не уверен, – усмехнулся Виллор. – Но проверять времени нет. Пора вставать, Лив, мы уходим.

Женщина, наконец, перестала сопротивляться и, открыв глаза, серьезно посмотрела на шейда.

– Логхерт уже собирается?

Эйдан отрицательно покачал головой.

– Нет, Лив, уходим только мы.

Порывисто сев, она пытливо воззрилась на шейда. Осознала, что он не шутит, поджала губы и упрямо мотнула головой:

– Нет, это невозможно. Здесь Тейд. Я никуда от него не уйду.

Виллор на мгновение отвернулся. Он предвидел это, знал, что Ливиана начнет сопротивляться. И все-таки ему было нужно увести ее еще до того, как Логхерт начнет собираться в дорогу. Время выезда почти не менялось, отряд трогался в путь с разницей лишь в несколько минут, на это инквизитор ориентировался и сейчас. Шейд опять посмотрел на женщину, и взгляд его стал непроницаемым.

– Госпожа Ассель, напоминаю вам ваше же обещание – слушаться беспрекословно. Пришло время быть верной своему слову, – тон инквизитора стал сух и требователен.

– Но не по отношению же к моему ребенку! – воскликнула она. – Шейд Виллор, вы требуете, чтобы я оставила его одного в лапах этого… этого мясника! Логхерт с полным равнодушием принял смерть тех, кто шел за ним, что для него жизнь маленького беззащитного мальчика? Нет! Даже не просите.

Она поднялась с постели, не обращая внимания на собственную наготу, и Эйдан помимо воли залюбовался плавностью изгибов ее тела. Он судорожно вздохнул и заставил себя отвернуться. После встал на ноги и отошел к окну.

– Рассказывайте, – велел он, глядя на пустую дорогу.

– Что вам рассказать? – раздраженно спросила Ливиана.