Вавилон-Берлин - Фолькер Кучер

Но Рат решил с головой уйти в работу. После вчерашнего дня, самого мрачного понедельника после Троицы за всю его жизнь, когда он весь день предавался только тяжелым мыслям и даже вечерняя алкогольная вакханалия с Бруно не смогла поднять его настроение, после такого дня он знал, что должен загрузить себя работой и вообще не думать о личных делах. Не думать о Шарли. А что будет, если он ее встретит? Во всяком случае, Гереон не относился к той категории мужчин, которые из-за женщины уходят в иностранный легион.

Он решил позвонить Эрнсту Геннату, который все еще был шефом инспекции А. Может быть, он направит Рата в комиссию по расследованию убийства на Бюловплац. Это представлялось ему пока самым рациональным занятием из числа тех, которыми в настоящее время располагал убойный отдел. Убийца Йенике не должен был уйти безнаказанно. Кроме того, у старой лисы Генната определенно было чему поучиться.

Комиссар взял трубку, но не успел набрать номер.

В дверь постучали.

В дверях стоял мужчина в белых рабочих брюках, который держал в одной руке деревянный ящик, а в другой – записку.

– Что вы хотите? – спросил у него полицейский.

– Вы комиссар по уголовным делам Геро Рат?

– Гереон!

– Мы мастера по надписям, господин комиссар.

Мастера по надписям? При всем своем желании Рат смог увидеть только одного.

– Хорошо. Проходите, – сказал он. – Но не забудьте: Гереон.

– Да, здесь так и написано. – Мастер помахал запиской.

Он стал обстоятельно доставать свои краски, кисточки и шаблоны и раскладывать все это перед открытой дверью.

– А вы не могли бы закрыть дверь? – проворчал комиссар.

– К сожалению, нет, у вас здесь лучше освещение. Это займет всего несколько минут.

Незнакомец преспокойно и не торопясь стал водить кисточкой по табличке. Иногда Рат завидовал спокойствию таких людей. Но одновременно они его раздражали.

Мастеру чуть было не пришлось начинать работу заново, так как в дверь влетел еще один мужчина, который едва не толкнул его. Это был Кронберг из отдела криминалистической техники. В руке у него был коричневый конверт. Он прошел через приемную и вошел в кабинет.

– Там на двери делают надпись, – обратился он к Рату, указав назад, на мастера. – Это теперь ваш кабинет?

– Вроде да. Небольшой, но мой. Только секретаря пока нет, – ответил Гереон. – Чем могу быть полезен?

– Наоборот, я – вам, – сказал Кронберг и помахал конвертом, на котором стоял штамп Берлинской полиции. – Чудеса, да и только!

– Что вы имеете в виду? Герта стала чемпионом Германии?

– Нет. – У Кронберга был непонимающий взгляд. Никакого чувства юмора. – Неделю назад вы заказывали баллистическую экспертизу! Уже забыли? – продолжал он. – И вот результат. Вы удивитесь. Это, возможно, супергорячий след. И не только в вашем деле!

Теперь настала очередь Рата изображать непонимание. Баллистическая экспертиза по делу Вильчека? Гереон знал, из какого оружия была выпущена пуля, и именно поэтому он вообще-то ждал от баллистики не какого-то горячего следа, а очередного тупика в расследовании. Как же это могло случиться? Ведь отдел криминалистической техники исследовал только пулю из пистолета Краевски. Неужели порнокайзер еще раньше имел дело с этой вещицей?

– Мы тщательно исследовали пулю под лупой и нашли сравнительный образец, который к нам также поступил на прошлой неделе. С вероятностью, которую я бы оценил в девяносто процентов, обе пули были выпущены из одного и того же оружия – «Лигнозе-айнханд», популярного среди коммунистов и мелких воришек.

Да, «Лигнозе», мне ведь это известно, – чуть было не сказал Рат.

– О каком сравнительном образце вы говорите? – спросил он вместо этого.

– Дело Бюловплац. Пулю мы исследовали на прошлой неделе, в порядке приоритета – вы ведь знаете, по распоряжению начальника полиции.

– Да-да! – Мог парень, в конце концов, говорить прямо? – Ну, выкладывайте уже!

– Так вот, пуля, которой был убит Штефан Йенике, и та, которую мы обнаружили в трупе Йозефа Вильчека, относятся к одному и тому же оружию.

Гереон ничего не сказал. Кронберг по какой-то одному ему известной причине стоял с торжествующим видом подобно римскому полководцу на параде победы.

– Вас это поражает? – спросил он.

Рат действительно был поражен. Эта новость его убила.

Он был рад, когда Кронберг, наконец, вышел из кабинета. Его мозг лихорадочно работал.

– Я закончил, – услышал он голос, который прервал поток его мыслей.

– Что? – поднял комиссар голову. Мастер стоял в дверях, указывая на написанную на стекле фамилию.

– Но пока еще надпись не высохла, – сказал он. – Пожалуйста, будьте осторожны.

– Спасибо. Вы не могли бы закрыть дверь?

Мастер кивнул и осторожно закрыл дверь, как будто она была из сахара.

Рат сидел за письменным столом и в упор смотрел на дверь, на которой теперь красовалось его имя. Но не дверь занимала сейчас его мысли, а коричневый конверт, который лежал перед ним. Было ли это на самом деле возможно? Гереон открыл его. Он должен был сам увидеть, что там написано, ведь этого не могло быть!

Но тихий голос где-то в глубине подсказывал ему, что это правда. Что именно это и есть правда.

И какие бы обороты ни совершали его мысли, он просто не находил никакого другого объяснения:

Штефана Йенике убил Бруно Вольтер!

21 мая – 21 июня 1929

26

Он позвонил трижды, но за дверью не было слышно ни единого звука. И когда он повернул ключ в замке, в квартире по-прежнему было тихо. Он вошел в дом и осторожно прикрыл за собой дверь. Часы в конце коридора показывали половину четвертого. Странное чувство: один средь бела дня в этой квартире, причем тайно. А что, если Эмми Вольтер внезапно появится в дверях? Может быть, она прилегла и не успела так быстро среагировать на его звонок и подойти к двери. Но он мог объяснить ей, что что-то забыл, и она, вероятно, ему бы даже поверила. А если бы он начал копошиться в их вещах? Как он смог бы это объяснить? Наверное, это была все же сумасбродная мысль – поехать сюда. Но Рат не мог поступить иначе, он должен был убедиться в своих предположениях.

Геннат забрал акт экспертизы себе. И сразу взялся за дело Йозефа Вильчека. Для руководителя инспекции было ясно, что на совести убийцы Вильчека висит также и смерть Йенике. Вероятно, согласно его теории, ассистент по уголовным делам, ведя расследование в среде объединения, установил убийцу Святого Йозефа.

При обычных обстоятельствах Гереон был бы рад тому, что получил собственный письменный стол в инспекции А, тому, что влился в команду легендарного Будды, и, конечно, тому, что Геннат рано или поздно поставит дело Вильчека в ряд «висяков».