Парень с большим именем - Алексей Венедиктович Кожевников

В стороне от лыжников толпились рабочие. Они пришли посмотреть, как будет орудовать молодежь. Комсомолец Коркин стоял с часами, рядом с ним другой комсомолец с листом бумаги. Отдельной группой стоял заводской оркестр, готовый играть.

Настя чувствовала себя неспокойно, у нее дрожали руки и дышалось как-то трудно.

Степа был спокоен, он почти не сомневался, что придет первым. Ему только интересно было узнать, какой же приз он получит. Призы были неизвестны гонщикам.

«Хорошо бы гармонь!»

Коркин подал знак, и оркестр заиграл что-то шумное. У Насти сильней задрожали руки, шею опалил холодок, потом стало жарко и захотелось сбросить теплый свитер, остаться в одной ситцевой кофточке. Девушка так волновалась, что не узнала знакомой музыки «Смело, товарищи, в ногу…».

Оркестр умолк, неизмеримо долго длились мгновения, когда Коркин объявил начало пробега. Умолк и его голос, линия нумерованных подростков двинулась вперед по широкому пруду.

На Настю голос Коркина и шорох лыж подействовали как-то странно, до этого все ее мысли были сосредоточены на одном: вперед, вперед! Но когда пришло время, она не знала, какую лыжу двинуть. Линия отодвинулась шагов на пять, переломилась, некоторые номера уходили вперед, другие отставали, а Настя дрожала и холодела.

Грянули медные трубы. Настя оттолкнулась и побежала, точно рев труб ударил ее в спину. Она слышала, как в толпе засмеялись и кто-то проговорил:

— Ну, эта далеко не уйдет.

Девушка поняла, что говорят про нее, но она не подумала вернуться. Ее растерянные мысли опять слились в одну: вперед, вперед!

Степа шел впереди; ему некогда было оглянуться, но он чувствовал по шуму лыж и по дыханию, что за ним бежит не Настя, а кто-то другой. Парень не торопился, он берег силы на обратный путь и думал… о гармони… с серебряными колокольчиками.

Впереди были красные флажки, и они быстро приближались. За ними он наддаст, побежит, не жалея сил, и гармонь с колокольчиками сегодня же будет висеть у него на плече.

Флажки совсем близко, но что это? Как будто знакомое дыхание? Степе захотелось посмотреть назад, но вместо этого и против желания он не оглянулся, а наддал.

Огибая флажки, чувствовал знакомое дыхание и не сомневался, что за ним идет Настя. Думая о гармони, он и не подумал о девушке, которая может вырвать из его рук первый приз, а с ним и гармонь. Парень сразу невзлюбил девушку, а дыхание все близилось, вот и сама она в серых валенках, короткой юбочке, свитере и белом пушистом шарфе вылетела вперед. Как пронзительно и неприятно свистят ее лыжи, за спиною мечется шарф и дразнит.

Степе захотелось догнать девушку, сшибить с ног…

Обязательно сшибить.

Легко, не чувствуя усталости, шла Настя, точно вихрь, который носил ее в Озерках, нес и здесь по этому ровному, непокатому пруду. Она еле заметила, что номер за номером остались позади, без злобы и соперничества посмотрела на Степу, как-то невольно обогнула красный флажок и покатила к чернеющей толпе. Овладело ею бездумье, мысль «вперед» исчезла, только иногда вспоминался смех и слова «ну, эта далеко не уйдет». И становилось от этих слов жарко голове и шее. Мешала шапочка, был не нужен шарф.

Степа напрягал последние силы; его, как магнит, тянула Настина спина. Он сначала почти догнал ее; один-два толчка — и девушке пришлось бы лежать в снегу, может быть, плакать, но ее подхватил новый вихрь сил.

Толпа, Коркин и музыканты жадно вглядывались, хотели различить, кто идет первым. Тревога росла, разговоры скрещивались.

— Обогнул флажки. Ну, теперь его не догнать.

— Кого? Кто?

— Да Степка Милехин.

— А я видел, как его обогнали.

— Ничего ты не видел.

— Идет не он. Белый шарф, а Степка без шарфа.

— У кого белый шарф?

— Черт их знает. — Никто не упомнил, кто был в шарфе. — У девки.

— У девки?

— Да-да, которая топталась дольше всех.

— Бреши, эта девка последней приплетется. Ну, гляди, Милехин бежит.

— Он без шарфа.

Люди нервничали и готовы были перессориться.

— Не говорил ли я, что девка первой идет, та самая!

Все вытянулись и разглядывали приближающуюся Настю, как будто видели ее впервые.

— Да она с полдороги вернулась. — Но никто и внимания не обратил на глупое замечание.

— Она!

— Она! Удивительно. Не ожидали!

— А Степку-то и не видно.

— Ну, девка, знать!..

Настя прибежала первая. Ее встретили хлопками. Коркин громко выкрикнул время пробега.

— Сорок две минуты и пятнадцать секунд!

Девушка сняла было шапку и шарф, но ей посоветовали не снимать, и она покорно надела.

Прибегали номер за номером. Коркин выкрикивал время, а оркестр гудел весело и громогласно. Степа вернулся последним, и встретили его общим смехом.

— Что, герой, девка победила, а на тебя ведь надеялись.

Парень отошел подальше от веселых лыжников, Настя подбежала к нему и спросила:

— Что у тебя случилось?

— Ничего.

— Но почему ты последний?

— Знать, слабее всех.

— Не верю. Ты шел вторым. Я бы не стала обгонять тебя, но мы уговаривались. А потом и не заметила, как пришла.

— Ишь ты какая, не заметила… Ну, куда мне тягаться с тобой, с такой.

«Он сердится», — и Настя отошла, не зная, как успокоить Степу. Девушка припоминала, не нарушила ли правил пробега,