Великая испанская революция - Александр Шубин

По словам министра-анархиста Д. Абада де Сантильяна, «почти вся Барселона была под контролем наших вооруженных групп… Они не двигались со своих позиций. В противном случае им было бы не трудно преодолеть небольшие центры сопротивления». По мнению Сантильяна, в этот момент НКТ и ФАИ могли без труда захватить власть, «но это нас не интересовало, поскольку это очевидно противоречило нашим принципам единства и демократии»[1023]. По оценкам советских наблюдателей соотношение сил действительно было не в пользу ОСПК и националистов, хотя и не столь сокрушительное, как считает Абад де Сантильян. Гражданская и национальная гвардия — 2500–3000 бойцов; ОСПК и ее союзники — 2000–2500 бойцов — всего 4500–5000 против 7000–7500 бойцов (из них до 1000 — ПОУМ)[1024]. ОСПК смогла приберечь в тылу 20 тяжелых пулеметов[1025].

Лидеры НКТ стремились к скорейшему достижению компромисса. Их требования на переговорах о прекращении огня 3–4 мая были минимальны: переформирование Женералитата без прежних его членов[1026]. Уже 3 мая НКТ предложила ОСПК переговоры, но она не пошла на это, чтобы «не ослабить впечатления решимости дать отпор путчу»[1027] (так они объяснили свою позицию Антонову-Овсеенко).

«Наша кровь кипела. Барселона была окружена нами. Одно слово — и мы были готовы вычистить коммунистических заговорщиков и их неприкаянных, интригующих мелкобуржуазных лакеев, саботирующих революцию», — вспоминает о своих ощущениях анархо-синдикалист Х. Коста. Более проницательные участники движения уже тогда чувствовали серьезную угрозу. По словам умеренного синдикалиста Х. Манента, «коммунисты организовали провокацию, и НКТ, всегда готовая схватить приманку, попалась на нее»[1028]. Однако стало очевидно, что противники анархо-синдикализма в Каталонии не могут добиться своих целей силовым путем. Теперь у них осталась только одна возможность уйти от ответственности за провокационное нападение на «Телефонику» — вывести конфликт на уровень всей республики.

Никто не хотел умирать

Союзники коммунистов были деморализованы дружной реакцией рабочих НКТ и чувствовали себя в роли мятежников 19 июля: «Мы были готовы к поражению, мы попали в западню», — вспоминает о своих ощущениях того времени каталонский националист М. Круэльс[1029]. Столкнувшись с мощным сопротивлением, А. Айгуаде запросил помощи у Ларго Кабальеро, одновременно пытаясь убедить его в том, что началось восстание анархо-синдикалистов[1030]. Но Ларго Кабальеро, сначала потребовав навести порядок, не спешил прийти на выручку Женералитату: под рукой нет свободных войск, да и «серьезных столкновений» в Барселоне пока не произошло[1031]. Премьеру было нужно время, чтобы выяснить, что же в действительности происходит в Барселоне. Получая такие ответы от центрального правительства, противники анархо-синдикалистов были заинтересованы в организации более серьезных столкновений, а не в поисках мира.

НК НКТ отметил, что противники анархо-синдикалистов склонны «затягивать улаживание конфликта до взятия центром общественного порядка в Каталонии»[1032].

Кампанис и Таррадельяс были поставлены ОСПК перед фактом, но в операции против «Телефоники» участвовали их люди, так что каталонские националисты не стали искать примирения сторон и встали на сторону ОСПК.

Уже 4 мая национальная гвардия оправилась от первого испуга и перешла в наступление, захватив несколько зданий, контролировавшихся НКТ. Бойцы ОСПК действовали осторожнее — берегли силы, защищали свою штаб-квартиру и казармы. Всего за время конфликта в казармах ОСПК погибло 18 человек и 80 было ранено.

В своем воззвании 4 мая НКТ и ФАИ утверждали: «Мы не несем ответственности за происходящее. Мы никого не атаковали. Мы только защищали себя»[1033].

В это же время Ларго Кабальеро наконец определился и в ответ на очередную просьбу о присылке войск в распоряжение Айгуаде заявил, что правительство пока «не может этого сделать, потому что это значило бы передать силы тому, кто может быть имеет отношение к выявившемуся конфликту»[1034]. Войска могут быть присланы при одном условии: «прежде чем выполнить эту просьбу, он приступил бы к взятию в ведение центра службы общественного порядка в Каталонии»[1035]. Премьер-министр решил воспользоваться ситуацией, чтобы укрепить власть центра в Каталонии и не дать коммунистам воспользоваться силами правительства против их оппонентов. Однако, считая правительство «нейтральной силой», Ларго Кабальеро не учел, что и в госаппарате практически не осталось людей, сохранявших объективное отношение к этому конфликту. Пока премьер стремился установить контроль над национальной гвардией Каталонии и провести честный арбитраж конфликта, его оппонент в ИСРП, министр авиации и флота И. Прието, «предложил ввести военное положение и передать управление вопросами общественного порядка военным. Правительство не последовало этому предложению, — возмущается А. Виньяс. — На одном из многочисленных собраний кабинета Ларго Кабальеро полагал, что следовало дождаться результатов действий уполномоченных. Прието продолжал им не доверять, так как если пришлось бы ждать и спасать общественный порядок тогда, когда город был бы уже захвачен повстанцами, дело было бы значительно более сложным»[1036]. Разумеется, И. Прието представлял анархистов восставшими, не дожидаясь результатов каких-то там расследований.

Прието предоставил Компанису право отдавать приказы армии и флоту на территории Каталонии[1037]. Правда, когда лидер ОСПК Коморера в ночь на 5 мая потребовал бомбить объекты НКТ, Компанис выступил против[1038].

Тогда Прието стал действовать на свой страх и риск: «пять авиационных рот со всей скоростью перемещались с базы Лос Алькасарес, а из Центра в аэропорт Реус направлялись несколько эскадрилий под командованием командующего Воздушных сил Республики полковника Идальго де Сиснероса»[1039].